Король зимы

Под грудой камней оказался настил из толстых досок. Когда их подняли, открылся каменный колодец, куда были втиснуты кожаные мешки, набитые золотом: тяжелые золотые монеты, золотые статуэтки, золотые торквесы, золотые броши, золотые браслеты, золотые булавки – золото, привезенное сюда сотнями пилигримов, жаждавших благословения Господня. Артур заставлял монахов учитывать и тщательно взвешивать каждую драгоценную вещицу, чтобы все до последней монетки было зафиксировано в расписке, которую он даст монастырю. Он оставил моих людей наблюдать за ведением счета, а сам повел мокрого и бессильно протестующего Сэнсама к священному терновнику.

– Прежде чем совать нос в дела королей, лорд епископ, научись выращивать и выхаживать терновник, – сказал Артур. – Ты не будешь возвращен на должность королевского священника, а останешься тут и научишься как следует вести домашнее хозяйство.

– Покрой почву торфом, – посоветовал я ему. – Пусть корни живут во влаге, пока дерево приживется. И не делай из него садовый цветок, епископ, дерево этого не любит. Потому и умирали те терновники, которые ты сажал. Ты выкапывал их в неправильное время. Приноси деревья из леса зимой и рой им хорошую яму, положив в нее навоз и солому, и у тебя вырастет настоящее чудо.

– Прости их, Господи! – провозгласил Сэнсам, падая на колени и возводя глаза к слезившимся небесам.

Артур собирался взойти на Тор, но сначала постоял у могилы Норвенны, ставшей местом паломничества христиан.

– Эта женщина не заслужила таких страданий, – сказал он.

– Все женщины страдают незаслуженно, – вставила Нимуэ, которая последовала за нами к могиле, устроенной вблизи священного терновника.

– Нет, – возразил Артур. – Страданий не заслужил никто из людей. Не только женщины, но и мужчины. Но эта женщина особенно, и за нее надо отомстить.

– У тебя была возможность отомстить, – резко сказала Нимуэ, – а ты оставил Гундлеусу жизнь.

– Потому что надеялся на мир, – проговорил Артур. – Но в другой раз он умрет.

– Твоя жена, – процедила Нимуэ, – обещала его мне.

Артур вздрогнул, зная, как жестоко ненавидит своего врага Нимуэ, но молча кивнул.

– Он твой, – сказал Артур, – обещаю.

Он повернулся и под проливным дождем повел нас на вершину Тора. Нимуэ и я возвращались домой. Артур – навестить Моргану.

Войдя в замок, он обнял свою сестру. Золотая маска Морганы тускло вспыхивала в свете молний, ее шею обвивало ожерелье из медвежьих когтей, привезенное Артуром в прошлый раз из Беноика. Моргана прижалась к нему и счастливо замерла. Я оставил их одних. Нимуэ, будто никогда и не покидала Тор, привычно нырнула в маленькую дверь заново отстроенных комнат Мерлина, а я по дождю побежал к хижине Гудована. Старик сидел у своего рабочего стола, но руки его были неподвижны. Он был слеп, хотя и утверждал, что все еще может отличить свет от тьмы.

– А теперь тьмы все больше и больше, – печально сказал он, затем улыбнулся. – Ты, наверное, уже слишком могуч, Дерфель, чтобы помериться со мной силой?

– Можешь попробовать, Гудован, – рассмеялся я, – но ничего хорошего не жди.

– А разве прежде было по-другому? – хихикнул он. – Мерлин говорил о тебе, когда приходил сюда на прошлой неделе. Он пришел, поговорил с нами, оставил нам еще одну кошку, как будто у нас их недостаточно, и ушел. Так спешил, что даже на ночь не остался.

– Ты знаешь, куда он направился? – спросил я.

– Он ведь не скажет. Но как ты думаешь – куда? – Гудован оживился. – Искать Нимуэ! Во всяком случае, я так считаю, хотя, по правде, с чего это он должен броситься искать какую-то глупую девчонку? Взял бы рабыню, вот и все.

Старик замолчал, и внезапно мне показалось, что он вот-вот расплачется.

– Ты знаешь, что умерла Себила? – продолжал он. – Несчастная женщина. Ее убили, Дерфель! Убили! Перерезали горло. Никто не знает, чьих это рук дело. Какой-то случайный прохожий. Мир становится собачьим дерьмом, Дерфель! Собачьим! – Он запнулся и умолк, забыв, казалось, о чем говорил, но потом снова подхватил утерянную нить своей мысли. – Мерлин должен взять рабыню. Их, благодарных и за мелкую монетку, тут в городе полно. Я, помню, хаживал в дом у старой мастерской Гвилиддина. Там есть милая женщина, хотя сейчас мне сподручней болтать, чем подпрыгивать на кровати. Старею, Дерфель.

– Ты не выглядишь старым. А Мерлин не ищет Нимуэ. Она здесь.

Громыхнул гром, и рука Гудована потянулась к кусочку железа, который он сжал, защищаясь от зла.

– Нимуэ тут? – с изумлением воскликнул он. – Но мы слышали, что она на Острове!

Он снова коснулся железного бруска.

– Была, – спокойно сказал я. – Но теперь ее там нет.

– Нимуэ… – Он произнес это имя неуверенно. – Она останется здесь?

– Нет, сегодня же мы все отправляемся на восток.

– И оставляете нас одних? – обидчиво протянул он. – Мне не хватает Хьюэла.

– И мне тоже.

Он вздохнул:

– Времена меняются, Дерфель. Тор уже не тот, каким был раньше. Мы все теперь старые, а детей здесь не осталось. Мне недостает их, и бедняге Друидану не за кем гоняться. Пеллинор бормочет что-то несуразно напыщенное, а Моргана становится жестче и непреклоннее.