Королев: факты и мифы

Об изобретении реактивной артиллерии говорить трудно – корни уходят в древний Китай, в Индию, что же касается реактивных снарядов в современном их виде, то основы заложили Тихомиров, Артемьев, Петропавловский и особенно Лангемак, но никак не Костиков. Лангемака расстреляли, Петропавловский сам умер, Артемьев работал в РНИИ, но, видит бог, ни на какое авторство не претендовал, да и не мог претендовать, с учетом дворянского происхождения и нескольких лет Соловков. Был, правда, еще недобитый Победоносцев, которого так и не удалось упрятать за решетку вместе с Глушко и Королевым. За реактивные снаряды для истребителей И-16, коими громили японцев на Халхин-Голе, он получил Сталинскую премию. После расстрела Лангемака доработкой реактивных снарядов занималась группа инженеров во главе с Л.Э.Шварцем. В нее входили, кроме В.А.Артемьева и Ю.А.Победоносцева, Д.А.Шитов, А.С.Пономаренко, В.Лужин. Снарядами занимались и другие специалисты: М.С.Кисенко, И.В.Воднев, М.К.Тихонравов, Ф.Н.Пойда, М.Ф.Фокин, В.Г.Бессонов, М.П.Горшков, но Костиков снарядами не занимался!

Что касается собственно «пушки» – ракетной установки, то ее в отделе К.К.Глухарева делала группа И.И.Гвая: А.П.Павленко, А.С.Попов, В.Н.Галковский, В.А.Андреев, Н.М.Давыдов, С.А.Пивоваров, С.С.Смирнов, И.В.Ярополов, Н.Г.Белов, но и в этом списке Костикова нет! Поговаривали, что заслуга Андрея Григорьевича в том, что именно он предложил поставить реактивную пушку на автомобиль, но об автомобиле еще в 1935 году писали в своей книжке «враги народа» Лангемак и Глушко.

Когда после ареста Клейменова и Лангемака Костиков был назначен главным инженером института, он волей-неволей должен был заниматься будущей «катюшей» по должности, и он ею занимался. В этом смысле его можно назвать автором, если в списке авторов человек 15-20. Но ведь Золотую Звезду получил он один!

Все это выглядело очень некрасиво, неуклюже, весь институт знал, что и геройское звание, и авторство – липа. Подхалимы говорили, что сам Андрей Григорьевич абсолютно ни при чем, что ему самому неловко, ведь все неожиданно для него решили наверху.

– А если ему так неловко, – заметил тогда Щетинков, – пускай он пойдет и скажет, что ко всему этому делу он никакого отношения не имеет и Золотую Звезду сдаст в фонд обороны.

Надо сказать, что все эти годы после ареста Клейменова, Лангемака, Глушко и Королева одна мечта Андрея Григорьевича никак не могла осуществиться – все время что-то мешало, никак не назначали его начальником института. После Слонимера очень недолго был Фоменко, его сменил Монаков, и только в 1942 году административное рвение Костикова было оценено надлежащим образом, и он стал, наконец, начальником НИИ-3. Вот тут-то, видно, и закружилась у него голова: Андрей Григорьевич написал в Государственный комитет обороны, что за год он берется построить невиданный ракетный истребитель-перехватчик.

Сталин запретил заниматься опытным конструированием, считая, что все силы авиапрома должны быть брошены на массовое производство уже апробированных самолетов. Туполева, например, он отчитал за попытку начать работу над новым бомбардировщиком. Но Костикову строить ракетный перехватчик разрешил. Наверное «катюши» убедили вождя в невероятной талантливости Андрея Григорьевича.

На что надеялся Костиков, берясь за это дело, никто в институте не понимал. Это была чистая авантюра. Сам Костиков в самолетах не разбирался, но это – полбеды. Беда в том, что никто в институте ими тоже серьезно не занимался. Было несколько человек, которые строили планеры в молодые годы, но одно дело построить планер, другое – никому неведомый ракетный истребитель-перехватчик.

Костиков привлек к своей афере Бисновата. Матус Рувимович Бисноват был человеком талантливым, но не пробивным, в сравнении с таким «хищником» как, скажем, Яковлев, абсолютно «травоядным». Начинал он в КБ Всеволода Константиновича Таирова, у которого учился строить истребители и, видно, неплохо выучился, потому что в 1938 году выделился в собственное маленькое КБ, в котором создал три истребителя, но конкуренции с Яковлевым, Микояном, Лавочкиным выдержать не смог, машины его не приняли на вооружение. Бисноват самолет Костикову сделал, точнее, не самолет, а планер, который должен был превратиться в самолет, когда Костиков поставит на нем свой ракетный двигатель. Но двигателя у Костикова не было!

Летчик-испытатель Сергей Николаевич Анохин попросил своего коллегу Виктора Леонидовича Расторгуева прицепить планер Бисновата к бомбардировщику СБ и «вывезти» его в небо, чтобы проверить аэродинамику и управление. Расторгуев отбуксировал Анохина, тот 9 октября 1943 года летал в течение 27 минут и благополучно приземлился, начав и одновременно завершив «небесную» часть истории истребителя-перехватчика Костикова.