Королева

Несколько недель спустя Елизавете II пришлось переключиться на дела международные в связи с государственным визитом президента Мексики Фелипе Кальдерона. Приняв на своем веку девяносто шесть визитов подобного уровня, королева не стала небрежнее относиться к церемониальным и протокольным тонкостям. Каждый пункт рассадки на торжественном банкете в бальном зале строго выверяется, и все фрукты на столе полируются до зеркального блеска.

Во время визита мексиканского президента королева с принцем Филиппом давали прием в Букингемском дворце для двадцати глав “Большой двадцатки”, прибывших на саммит. Перед приемом состоялось их знакомство с новым президентом Америки сорокасемилетним Бараком Обамой и его сорокапятилетней женой Мишель.

Несмотря на многочисленные летние отпуска в Провинстауне на Кейп-Коде, Гордон Браун не сумел выстроить таких тесных отношений с Соединенными Штатами, как Блэр, который был лично знаком и с Биллом Клинтоном, и с Джорджем Бушем-младшим. Обама тоже не слишком жаловал концепцию “особых отношений”. Вскоре после вступления в должность он вернул Британии бронзовый бюст Уинстона Черчилля, семь лет красовавшийся в кабинете при Буше. Британское правительство передало его Штатам после 11 сентября на время “как символ нерушимых трансатлантических уз” (102), и Обама решил, что время это истекло.

Тем не менее сорок четвертый американский президент с супругой прибыли к частному Садовому входу во дворец в некотором предвкушении. Первая леди даже призналась одному из придворных (103), что нервничает перед встречей с сувереном. Встречала гостей по распоряжению королевы ее фрейлина-американка Джинни Эрли, а затем дворцовый эконом Дэвид Уокер проводил их наверх, в личные покои, где они двадцать минут оживленно беседовали с Елизаветой II и Филиппом. Королевская чета подарила гостям стандартный сувенир – подписанную фотографию в рамке, – а Обамы вручили хозяевам айпод с сорока мелодиями из классических мюзиклов, фотографиями, хрониками визитов Елизаветы II в Соединенные Штаты с 1957 по 2007 год, записью выступления президента на национальном съезде Демократической партии 2004 года и его инаугурационной речью, а также подборкой инаугурационных фотографий.

После встречи Елизавета II и принц Филипп приветствовали глав остальных государств “Большой двадцатки”, которые затем проследовали в Картинную галерею с выдающимся собранием живописи, включающим полотна Каналетто, Рубенса, Рембрандта, Вермера и Гольбейна. “Королева даже среди других государственных руководителей всегда остается самой влиятельной фигурой, – отметил как-то бывший премьер-министр Канады Брайан Малруни. – Она всегда номер один, даже если ее страна уже не числится в лидерах” (104).

В наэлектризованной от такого средоточия мировой власти атмосфере Елизавета II непринужденно общалась с высокопоставленными гостями, не требующими представления (поэтому адъютантам и фрейлинам оставалось лишь занимать разговорами дожидающихся своей очереди). Госсекретарь США Хиллари Клинтон, преследовавшая свои предвыборные цели, в какой-то момент обратилась к французскому президенту Николя Саркози, перебив королеву. Ее величество, по мнению одной из фрейлин, наверняка сочла эту выходку “до колик забавной” (105).

Обама со своим ростом метр восемьдесят два и его не менее рослая жена возвышались почти надо всеми. Беседуя с Мишель Обамой, Елизавета II повернулась к своей фрейлине Сьюзан Хасси с комментарием о разнице в росте. Первая леди положила королеве руку на плечи, и Елизавета II ответила тем же, слегка приобняв ее за талию. Через десять секунд королева руку отпустила (106), а гостья оставила и даже легонько похлопала ее величество по плечу.

“Все вышло само собой, – говорит Питер Уилкинсон, придворный оператор, который запечатлел этот момент на камеру. – Королева и Мишель приподнялись на носки, меряясь ростом. Королева доходила Обаме до плеча и, когда они обнялись, в шутку запрокинула голову к потолку. Сью Хасси рассмеялась. На самом деле они потянулись друг к другу одновременно” (107).

Газеты, перепечатав с телеэкранов пойманный Уилкинсоном кадр, устроили ажиотаж вокруг “невиданного” (108) нарушения протокола. Однако после всех объятий в Америке и Австралии последних лет, не говоря уже об объятиях и поцелуях с близкими друзьями, королева гораздо спокойнее относилась к подобному панибратству. Придворные сановники поспешили заверить, что не усматривают ничего неуважительного в этом “спонтанном проявлении взаимной симпатии и признательности” (109). “Здесь нечего анализировать, – говорит один из сановников. – Как получилось, так и получилось. Мы такого раньше не наблюдали, но королева веселилась от души, все шло отлично, поэтому и возник этот порыв чувств”.