Королева

Через две недели после свадьбы внука Елизавета II совершила исторический поступок, отправившись с государственным визитом в Ирландию. Со времен ее деда, короля Георга V, который столетием ранее приезжал в Дублин, когда страна еще входила в Соединенное Королевство, британские монархи туда больше не наведывались. Четырехдневный визит Елизаветы II спустя тринадцать лет после подписания Белфастского соглашения изобиловал символическими жестами. В частности, королева возложила венок и молча склонила голову в мемориальном Саду поминовения, созданном в память о тех, кто боролся против Британии за независимость Ирландии. Кроме того, она почтила память почти пятидесяти тысяч ирландцев, погибших вместе со своими британскими однополчанами в Первой мировой войне, и семидесяти тысяч, ушедших добровольцами на фронт Второй мировой, несмотря на официальный нейтралитет Ирландии.

Елизавета II скромно и с достоинством перемещалась от одной достопримечательности к другой в условиях строжайшей безопасности, которую обеспечивали десять тысяч солдат и полицейских. Она не дрогнув посмотрела в глаза кровавому прошлому страны, посетив Кроук-Парк – стадион, где британские войска, открыв стрельбу по пяти тысячам зрителей футбольного матча в 1920 году, убили четырнадцать человек в отместку за четырнадцать британских агентов, уничтоженных в тот день ИРА. Королева посещала исторические памятники, предприятия, учебные заведения, научно-исследовательские институты и даже три легендарных конных завода в графстве Килдэр. Ее величество была в изумрудно-зеленом, реял британский флаг, ирландские оркестры впервые играли “Боже, храни королеву!”, и главы обеих стран подчеркивали необходимость примирения и взаимные выгоды англо-ирландских связей.

Выступление на торжественном банкете в Дублинском замке, столетиями служившем оплотом британской колониальной власти, королева начала с приветствия на идеальном гэльском – языке, запрещенном когда-то британцами. Президент Ирландии Мэри Макэлис восхищенно прошептала: “Ничего себе!” (156), – а собравшиеся высокопоставленные лица разразились аплодисментами. Отношения между двумя соседствующими странами “не всегда были гладкими, – сказала королева, – за столетия накопилось немало обид” (157). Она подчеркнула необходимость “примирения и отказа от вражды”, а также, как продемонстрировала в мемориальном саду она сама, предложила “склонить голову перед прошлым, но не падать перед ним ниц”.

Королева не обошла молчанием “тяжелое наследие”, “душевную боль, беспорядки, потери”, “события, которые многих из нас коснулись лично” (прямая отсылка к взрыву яхты Маунтбеттенов). “Всем, кто пострадал от нашего общего нелегкого прошлого, я выражаю искреннее и глубокое сочувствие, – сказала она. – Теперь, оглядываясь назад, мы понимаем, где следовало бы поступить по-другому, а чего не должно было бы случиться вообще”.

Эта сдержанная речь несла мощный эмоциональный заряд, и говорила Елизавета II прочувствованно. Однако главная ее сила была в моральном авторитете, завоеванном за долгое царствование. Ей не было нужды рассыпаться в извинениях, своими словами и поступками Елизавета II подводила ирландцев – и британцев – к очищению души. Она помогала “скинуть груз пережитого, почувствовать облегчение оттого, что все позади, проникнуться надеждой на светлое будущее” (158), – писала “The Irish Times”. Даже Джерри Адамс, президент политической фракции ИРА Шинн Фейн, отметил “искреннее участие” (159) королевы.

Ирландский визит назвали одним из самых значимых за весь период царствования. “Вряд ли кто-то еще смог бы добиться того же, – говорит Элейн Бирн, политолог дублинского Тринити-колледжа. – У нее получилось очень неподдельно и от души” (160). Ирландцы окружили гостью теплом и радушием, восхищаясь редкой для человека на девятом десятке выносливостью и радуясь, что ей тоже все нравится. Королева по-прежнему проводила много времени на ногах, ходила пешком и с удивительной легкостью преодолевала лестницы. На концерте в ее честь зрители устроили пятиминутную овацию, когда королева с благодарной улыбкой поднялась на сцену. Во время прощального проезда по городу Корк, служившему когда-то бастионом республиканской борьбы, Елизавета II устроила незапланированную прогулку и поприветствовала собравшихся горожан, радостно размахивающих в том числе британскими флагами. После визита королевы, по словам Бирн, “у нас впервые за долгое время отлегло от сердца” (161).

На следующей неделе, едва переведя дух после поездки, Елизавета II принимала в Букингемском дворце Барака и Мишель Обама, прибывших с государственным визитом – сто первым визитом такого ранга за время ее царствования. С Дэвидом Камероном у Обамы сложились более теплые отношения, чем с его предшественником, и британский премьер с радостью встречал американского президента, хотя союз двух стран оба руководителя предпочитали теперь называть не “особым”, а “существенным” (162). Как признал сам Обама, это был незабываемый момент “для внука кенийца, служившего поваром в британской армии” (163).

Соображения безопасности заставили королеву перенести официальную церемонию встречи с открытого Конногвардейского плаца в уединенные сады Букингемского дворца. На этот раз обошлись без белой беседки, украшенной флагами и государственной символикой, и даже без привычной шеренги высокопоставленных лиц в церемониальной форме. На Западной террасе, выходящей на газон, Обаму с супругой приветствовали только королева, принц Филипп, Чарльз и Камилла. Оркестр Шотландской гвардии сыграл “Звездное знамя”, в Грин-парке прогрохотал сорок один ружейный залп, и президент с принцем Филиппом осмотрели почетный караул.

В остальном супругов Обама – с которыми у королевской четы наладился неплохой контакт – ждал традиционно пышный прием: ланч с королевской семьей, знакомство с историческими документами в Картинной галерее, обмен подарками, торжественный банкет в бальном зале и две ночи в Бельгийских покоях в окружении полотен Каналетто и Гейнсборо. (Королева лично показала им апартаменты (164).) Единственным нетривиальным поворотом стало двадцатиминутное знакомство (165) четы Обама с Уильямом и Кэтрин (впервые после свадьбы участвующих в официальном мероприятии) в Гостиной 1844 года перед торжественной церемонией встречи. Знакомство стало событием дня и подчеркнуло особый статус молодой пары, которая, впрочем, не осталась ни на ланч, ни на банкет, чтобы не затмевать своим присутствием почетных гостей.

В июне Елизавета II отметила девяностолетие принца Филиппа – по-прежнему радующего прессу своей язвительностью и безапелляционностью, но в то же время все больше поражающего широтой интересов и размахом помощи ряду британских институтов и общественным начинаниям по всему миру. Уильям и Кэтрин присутствовали на частном праздновании юбилея, устроенном королевой для мужа в Виндзорском замке. Не прошло незамеченным и их участие в церемонии выноса знамени, где Уильям впервые выехал верхом в составе конного парада.

До Бриллиантового юбилея оставался еще целый год, но сыгранная в 2011-м королевская свадьба послужила отличной к нему прелюдией. Она расцветила яркими красками образ дома Виндзоров, в который семьдесят пять лет назад постучалась королевская судьба и возложила нелегкий груз на хрупкие плечи десятилетней принцессы. Елизавета II несла этот груз с честью, целеустремленно и добросовестно исполняя свой долг, пользуясь влиянием, но не узурпируя власть, сохраняя личную непритязательность при звездной популярности – а самое главное, и в хорошие и в мрачные времена неся людям свет счастья.