Королева Бланка

— Ах, я и сама не знаю, — продолжала свои стенания Изабелла, — только постоянно вижу кругом устремлённые на меня недобрые взгляды. А подхожу ближе — все от меня отворачиваются, как от прокажённой. Двор считает меня прямо-таки убийцей, я уверена в этом.

— Но кого же вы убили?

— В том-то и дело, что никого, но думают, будто я пыталась… нет, это и в самом деле чёрт знает что такое! Полагают, я имела намерение заколоть вас кинжалом или отравить!..

Бланка не шелохнулась. Она должна играть свою роль. Уход Лузиньяна — сродни катастрофе.

— Любопытно, кто же сказал вам об этом? Ведь кто-то сказал. Назовите мне имя, и мы потянем за ниточку, которая приведёт нас прямо к игольному ушку. Так кто же?

Взгляд у графини заметался.

— Откуда мне знать? Кого ни спрошу — молчание в ответ. Подошла к лакею — он чистил от грязи мои выездные носилки — и спросила его, не может ли он сказать мне, в чём тут дело. Я чувствовала себя крайне неловко, но спросить, клянусь вам, было больше не у кого. Знаете, что он мне ответил?

Изабелла намеренно не называла титула. Её душило негодование при одной только мысли о том, что она, королева Англии, будет обращаться к этой иностранке «ваше величество». На худой случай можно — «мадам». Хватит за глаза и этого.

Бланка отлично всё понимала, но не подавала вида. Пусть гостья ведёт себя, как ей нравится.

— Что же он вам ответил?

— Он сказал: «Быть может, они думают, что вы покушались на жизнь нашей королевы?» Я чуть не задохнулась от возмущения! Вы только представьте себе — я покушалась на вашу жизнь!

— Не думайте больше об этом, мадам. Всё это ваши домыслы, не более. Никто вас ни в чём не подозревает.

— Нет, я вижу и чувствую. Так больше продолжаться не может; не сегодня-завтра мы с мужем покинем двор.

Она рассказала обо всём супругу. Тот пришёл в ярость и немедленно послал гонца в Булонь с известием, что он готов предложить свои услуги бывшим единомышленникам. Так он оказался в стане оппозиции.

Теперь у Бланки осталось двое союзников — Шампань и Фландрия. Остальные — враги короны. Хорошо ещё, что устранена опасность с юга. Раймонда Тулузского Бланка обезвредила уже давно, сразу же после коронации, заявив ему, что, если он вздумает высунуть нос из своей норы, она тотчас пошлёт на него рыцарей и они выжгут дотла весь его край, а самого закуют в кандалы.

Союзником, с оговоркой, правда, можно назвать и императора. Обезопасив себя с юга, Бланка взяла обещание с Фридриха, что он не станет выступать против неё на стороне мятежной знати, если та возьмётся за оружие. Но мы забываем ещё двоих. Города — вот её союзник. Затем Церковь. Святой престол помогает ей, а это вовсе не маловажный факт.

Войско Филиппа Строптивого ускоренным маршем двигалось на юг и вскоре подошло к северным границам Шампани. Два вождя у этой рати, и каждый метит на престол: граф Булонский, по праву сына Филиппа Августа, и Ангерран де Куси, связанный узами родства с самыми знатными семействами. Кроме них, в Бретани сидит Пьер Моклерк, тоже претендент на трон как правнук Людовика VI.

Бланка не бездействовала. Едва Тибо покинул Париж, она немедленно собрала Большой Королевский совет. Стали высказывать предположения, давать рекомендации, уповать на Господа. Бланка слушала недолго, встала из-за стола — величавая, гордая, с решительным взглядом — и громко объявила притихшим советникам:

— Замышляется чудовищное злодеяние — покушение на королевскую власть! Враг уже у границ Шампани. Наш долг — без промедления выступить в поход. Приказываю привести в боевую готовность все наши силы! Коннетабль, вы возглавите войско; маршалы — вы и без напоминаний знаете каждый своё место. Обозы, осадные орудия — не брать! Мы пойдём налегке.

— Ваше величество, но ведь Шампань не в королевском домене, — попытался возразить Гийом Оверньский. — Имеем ли мы право рисковать своими людьми, ведь враг, возможно, разбил свои силы и часть их уже подходит к Парижу.

Бланка широко раскрыла глаза, устремила на епископа пронзительный взгляд и в гневе стукнула ладонью по столу.

— Шампань — наш верный союзник! Наш друг! Этот друг всегда помогал нам, выручал из беды. Забыли Шинон, Беллем, Монлери? Кто, как не Тибо Шампанский, пришёл тогда на выручку? Кто проливал свою кровь за короля и за нас с вами? Не будь его, страной управлял бы Филипп, дядя короля; не уверена, епископ, что при нём вы не лишились бы своего поста и сана. И вот теперь, когда Шампани грозит беда, вы предлагаете отвернуться от неё, опасаясь нападения, о котором никто из мятежников и не помышляет, ибо будут приведены в действие высшие силы, включая сюда власть императора!

Тяжёлым взглядом она обвела молчавших советников и продолжала, несколько сбавив тон: