Королева Бланка

Много лет пройдёт с этих пор, но образ героического деда всегда будет стоять перед глазами его внука. Не случится ни одного дня, когда Людовик не вспоминал бы своего деда и не ставил его в пример, говоря: «А вот мой дед Филипп…»; «Что сделал бы мой славный дед?..»; «А когда мой дед со своими друзьями выступал в поход на Плантагенета…» и т. д. Уже умирая в 1270 году, в возрасте 56 лет, Людовик, прежде чем навсегда закрыть глаза, скажет: «Больше всех в жизни я любил мою мать и моего деда. Я плохо помню его, но мне рассказывал о нём Гёрен. Я ухожу, прощаясь с миром и надеясь на встречу с тем, кого любил больше жизни…»

Королевский совет собрался вовсе не для того, чтобы обсудить план дальнейших мероприятий по борьбе с Плантагенетом и мятежными баронами. Её друзья — так Бланка называла их всех — явились не затем даже, чтобы поговорить о мерах по дальнейшему повсеместному искоренению ереси в королевстве. Они пришли к королеве-матери, чтобы выразить ей свою признательность. Они пришли поблагодарить её за то, что она сумела защитить королевство от грозящей беды и сохранить жизни сотням и тысячам людей. Они пришли выразить ей своё восхищение и уверить её, что это её твёрдость духа, смелость, красота и обаяние помогли уберечь государство от гражданской войны.

Бланка была растрогана. Не зная, куда от смущения деть глаза, она устремила взгляд на Тибо, словно призывая всех присутствующих уяснить, что дифирамбы следует петь не ей одной, и она обязана разделить честь победы с графом Шампанским. Но её советники и без того глядели на них обоих. Их тёплые, понимающие взгляды благодарили и улыбались даже красноречивее их губ.

Не улыбался один Бильжо. Но это никого не удивляло. Он радовался, ликуя в душе, — этого достаточно. Его королева жива, и не пролилось ни капли безвинной крови. И Бильжо был благодарен своей госпоже, но ещё больше — Тибо. Он всё видел и слышал. Он был рядом. Он всегда был рядом. И теперь он мучительно думал над тем, как ему выразить Тибо свою признательность.

Но тот сам пришёл ему на помощь, когда они остались одни.

— Бильжо, — сказал граф Шампанский, — знаешь ли, что совсем недавно я мечтал убить тебя? Мне наплели невесть что о твоих якобы любовных связях с моей женой. Хочешь спросить, поверил ли я? Да, поверил в ослеплении. Королева-мать раскрыла мне глаза. Не знаю, испытывал ли и ты ко мне враждебные чувства, но чистосердечно хочу, чтобы отныне мы стали друзьями. Мне хочется повести с тобой беседу, услышать тебя, дать понять, что отныне мы в одной упряжке, ты и я, ибо служим общему делу… Но ты молчишь? Ответь же мне! Скажи хоть что-нибудь! Сфинкс, и тот не молчал, загадывая прохожим загадки.

— Меня учили мало говорить, но много делать, — коротко ответил Бильжо. — Вы спросили о вражде? Её не было. Вместо неё — настороженность. Я обязан подозревать каждого. Подойди к королеве мой самый близкий друг, я задался бы вопросом: не таится ли здесь злой умысел?

Он замолчал. Вряд ли ему не находилось что сказать. Но по природе своей он был осторожен и недоверчив. Добиться дружбы и доверия такого человека, как Бильжо, — задача неразрешимая. Тибо знал об этом, Бланка ему говорила. И теперь он поставил перед собой цель — снискать расположение к себе этого загадочного человека, завести с ним дружбу и на первых порах хотя бы пожать ему руку. Уже это одно он считал бы большой удачей. Во всяком случае, он чувствовал бы себя тогда гораздо свободнее в обществе Бланки, и его не сверлили бы холодные, порою злые глаза.

Он ждал, не скажет ли Бильжо ещё что-нибудь. Но тот оставался нем. Он и без того много сказал. К чему лишние слова?

Тибо вздохнул:

— Догадываюсь, что мне не стать твоим другом, но уже то хорошо, что ты не испытываешь ко мне неприязнь. Отныне, увидев меня у ног твоей госпожи, будь добр, отходи в сторону на несколько шагов или, во всяком случае, не гляди на меня в упор. Поверь, это ранит сердце и сковывает уста, которые произносят слова любви. Могу я просить тебя хотя бы об этой услуге? Ведь ты знаешь, я не прячу на груди кинжал и не собираюсь отравить женщину, которую люблю.

Лёгкая, едва заметная улыбка тронула губы Бильжо. Вместо ответа он кивнул. Этим кивком он ответил разом на все вопросы. Поняв это, Тибо в порыве благодарности и самых искренних чувств протянул ему руку. Бильжо с готовностью пожал её, сказав при этом:

— Благодарю вас за любовь к моей госпоже.

Отныне между этими двумя людьми установилось хоть и молчаливое, но дружеское взаимопонимание.

Произойдёт это, однако, ближе к вечеру, а сейчас королева-мать должна была что-то сказать своим верным советникам. Сказать с позиции власти, олицетворяющей собой миропорядок в королевстве.