Королева Депрессия

— После того, как божественное дитя поселилось в нашей семье, я и Эви стали неразлучными друзьями. Она, как дитя Богов, пользовалась просто бешеной популярностью: была почитаема, уважаема и всеми любима, — Фрэнки остановился, вспоминая слова профессора Мартинеса. — Первородная притягательность. К ней приходили брать благословения, пожелания на охотничью удачу, спрашивали совета. Все это выглядело нелепо. Представьте, Эви, в очередной раз поучает пришедшую старушку, а потом идет со мной в лес сражаться с кустами. И это при том, что я не мог ни залезть с ней на дерево, ни бежать на перегонки. Зато я был прекрасным слушателем. А рассказывать сказки, поведанные ей самим Богом, она любила больше всего, собирая целую деревню слушателей. Она рассказывала нам о других мирах, волшебных созданиях, небывалых изобретениях… Она говорила о мире наблюдателей наверху, и мире чудовищ внизу, о богах, что пришли из другого измерения. И о титанах, что победили они в битве за Землю и теперь покоившихся в глубинах земных недр. Послушать ее истории собирались и дети и старики… И когда пришел расцвет ее юности, все свободные мужчины города мечтали связать с ней жизнь. Но она отказывала им всем. Я долго не решался на этот шаг. Я был калекой, а она по статусу была выше царей… Но, когда я, наконец, собрался с духом, она дишь вопросительно спросила: «почему я так долго…».

Он вновь замолчал. Не самые приятные воспоминания стали просачиваться в его голову. Говорить не хотелось и дальше они шли молча.

1806 г., Париж, Франция.

На углу одной из старинных улиц Парижа располагалось семейное кафе с очень странным названием. Это служило их визитной карточкой, привлекая нужных людей. Менять название строжайше запрещалось, но хозяева были не против — за это, раз в несколько лет, некто платил им внушительную сумму денег. Благодаря этому пожертвованию, кафе выживало даже в самые тяжелые времена, периодически меняя место дислокации. Была у хозяев еще одна обязанность — «Старинная книга встреч». Это была толстая увесистая книга, местами протертая, местами выцветшая. Она была недоступна простым посетителям, но бывало, что раз в несколько лет, да и зайдет случайный путник, попросит книгу, внимательно изучит и оставит в ней кое какие письмена. Что это за книга — никто не знал. Заглядывать в книгу было строжайше запрещено, но если кто-то все-же подвергался соблазну и открывал ее, то натыкался на непонятные закорючки неизвестной письменности. Зато каждый хозяин знал, что именно этой книге они обязаны своему процветанию и семейному достатку.

Поэтому, когда сегодня в кафе вошел посетитель и попросил эту книгу, хозяин кафе пребывал в сильном возбуждении.

Марко взял тяжелую книгу из дрожащих рук хозяина, и быстро поблагодарив, сел за ближайший столик. Ему были предложены кофе и горячая выпечка за счет заведения.

Марко кивнул и открыл книгу.

Касситский язык. Давно утерянный. Но именно на нем общались и переписывались в книге сражатели, когда хотели закодировать свои послания.

Марко быстро пролистал до последней страницы:

«1725 год. Жду вас в месте последней встречи и в месте старинной книги».

«1748 год. Жду вас в месте последней встречи и в месте старинной книги».

«1778 год. Жду вас в месте последней встречи и в месте старинной книги».

Последняя дата была оставлена за два года до рождения Марко. Им самим. Три раза он перерождался, не пройдя Озеро душ, и три раза его ждала неудача: все три его послания оставались неуслышанными. Казалось, он в этом мире один. И только в этом перерождении, плюнув на все и отправившись на поиски Эви, он смог напасть на след Мартинеса, бывшего сражателя Филина, как называл он сам себя и который покинул орден, дабы посвятить жизнь науке.

«Простите, сэр, — к нему подошел хозяин кафе, — я заранее извиняюсь за свой вопрос, но последние пожертвования от имени ваших представителей за хранение книги еще помнит наш прадед. Скажите, вы больше не намеренны пользоваться услугами нашего скромного заведения или все-таки нам стоит ждать благосклонности в связи с вашей новой заинтересованностью…».

Марко нахмурился — это «новая заинтересованность» выражалась в его лице. Он отложил книгу и ничего не говоря, направился к выходу. Он сам не знал ответа.

Досудебный Зал Совета Верхнего уровня Высших руководящих Сил, 1711 год по земному летоисчислению.

Мара села за стол и разложила свои вещи — с одной стороны папка с выпирающими из нее бумагами, с другой — свиток из папируса, до боли знакомый Махмед. Затем Мара взяла папку и стала изучать содержимое.

— Как ты нашла меня? — спросила Махмед.

Мара не ответила, продолжая перебирать бумаги.

Найдя интересующий ее документ, она положила его перед собой и сказала:

— Твой след, — она указала кивком на свиток папируса, — пергамент работает по принципу Острия Геккаты, которое ты обещал мне добыть.

— А ты обещала убрать мое имя из списка! — выкрикнула Махмед.