Королева Марго. Любовь в Варфоломеевскую ночь

— Да! — воодушевленно воскликнул Генрих. — Я сам об этом думаю. Моя жена должна быть красивой и способной подарить мне сыновей. Думаю, лучшей, чем герцогиня де Бофор, мне не найти!

Сказать, что у Сюлли вытянулось лицо, значит не сказать ничего. Чтобы скрыть свое смущение, он попытался закашляться. Король заметил это и с изумлением уставился на министра финансов:

— Что вам не нравится в этой кандидатуре?

— Она должна устраивать вас, сир…

— Не пытайтесь увильнуть. Что не так?

Не мог же Сюлли открыто сказать, что, женившись на этой особе, Генрих потеряет уважение французов уже через день. Габриэль д’Эстре не любила не одна Маргарита Валуа, над королевской влюбленностью и готовностью сложить к ногам любовницы всю Францию открыто смеялись уже все. Весьма едкие куплеты распевали на улицах и площадях, открыто порицая своего пока еще любимца. Из‑за женщины растерять любовь нации… стоит ли того герцогиня?

Для самого короля такой вопрос не стоял: конечно, стоит! Понимая, что Генрих совсем потерял голову и ведет себя точно влюбленный школяр, министр попытался зайти с другой стороны:

— Сир, позвольте немного отвлечь вас от самой герцогини и напомнить кое‑что.

Генрих недовольно поморщился, но вынужден был покорно вернуться в кресло и выслушать. Сюлли прекрасно видел, что королю все его речи в одно ухо влетают, чтобы вылететь в другое, но не сказать не мог. Может, хоть на досуге поразмышляет…

— Сир, у вас уже есть дети от этой особы, но какими они обладают правами? Вы признали их своими, но никто не признает их прав на трон после вас, всегда найдутся желающие оспорить их законность, ведь пока вы не разведены… Те дети, что родятся, а в этом я ничуть не сомневаюсь, после возможной свадьбы с герцогиней де Бофор, окажутся в ином положении, чем старшие. Даже если это не породит между ними неприязнь, то уж, конечно, даст возможность другим силам использовать такое положение, чтобы натравливать ваших детей друг на друга.

Сюлли говорил и говорил, он объяснял королю, что даже признав Габриэль королевой, Генрих не сможет избежать проблем в будущем. Но министр зря растрачивал свои пыл и красноречие, Генриха меньше всего интересовало будущее Франции, как и ее настоящее, его интересовала только возможность сделать обожаемую Габриэль д’Эстре королевой.

Из покоев короля Сюлли вышел совершенно расстроенным, прекрасно понимая, что все сказанное пропадет втуне, что герцогиня де Бофор сумеет использовать влюбленность короля в своих целях сполна и что разговоры вести бесполезно. Выход нужно искать в другом.

Однако выхода пока не находилось, а король продолжал бе‑зумства.

Эта фаворитка мешала всем, пожалуй, даже самому королю, хотя он отчаянно противился такой мысли, строя планы женитьбы на Габриэль. Она чувствовала себя уже почти королевой. Габриэль д’Эстре ведала раздачей привилегий, назначала и смещала высших чиновников, участвовала в заседаниях королевского Совета, хотя не имела для того ни малейших оснований.

Настоящая королева, сидя в своем Юсоне, смеялась:

— Узнаю Анри, он готов превратить в бордель даже королевский Совет. Там еще не поставили кровать?

Маргарита была недалека от действительности, конечно, любовью Генрих IV не занимался, но поцелуйчики со стороны фаворитки во время заседаний следовали один за другим. Королеву беспокоило только одно: чтобы эта дрянь не сместила Сюлли, с которым у Маргариты установились пусть и напряженные, но деловые отношения.

Просто умный Сюлли понял, что единственная возможность хоть как‑то задержать женитьбу короля на фаворитке — это задержать его развод с Маргаритой Валуа. Сам король закусил удила, ему безразлична даже судьба Франции, в угоду Габриэль он ввязался в войну с Испанией и тут же позорно сдал Кале войску под командованием кардинала Австрийского. В Париже тут же начали распевать куплет:

Возвышен Марсом, Ты Венерой свергнут. Добытое мечом Под юбкой шлюхи растерял.

Французам все меньше нравилась готовность веселого Анри щедро оплачивать прихоти своей шлюхи из государственной казны. Он стал оплачивать их за счет… Маргариты!

Королева согласна на развод в обмен на достойные отступные и постоянное содержание, чтобы Генрих мог жениться снова и обеспечить продолжение рода Бурбонов. Но то, что начал творить ее супруг, еще не получив развода, повергло Маргариту в ярость. Генрих намеревался жениться, но только на… своей любовнице Габриэль д’Эстре! Сделать королевой вчерашнюю потаскушку и завещать трон ублюдку, рожденному «сладкой потаскушкой»?! Ну уж нет!

Маргарита соглашалась кому угодно уступить место в постели у короля, потому как сама в нем совершенно не нуждалась. Но Анри зашел слишком далеко, он стал тратить на свою любовницу так много, что королевская казна практически опустела. Зато собственной супруге, сидевшей в Юсоне на положении пленницы, содержание высылал крайне нерегулярно и довольно скудно.

Но это оказалось не все. Письмо из Парижа вызвало новый приступ ярости: