Королева острова

– Может, она испекла овсяный хлеб…

– М-м-м… – облизнулась Китти. – Со сливками так вкусно. – Она ускорила шаг. – Идем, но ты все же поговори с Томасом. Хватит детей.

Ее тонкий голос звучал твердо и решительно, будто только и требовалось, что произнести это вслух. Я пожала плечами и похлопала ее по руке. Джозеф Томас не поймет. Все, чего он хочет, – дети. Они его гордость.

Родив этого малыша, я снова прибегну к помощи сада мами. Ведь мне нужны были мои мечты, моя семья и Томас. Все должны были понять.

Гренада, 1792. Мои сыновья

У маленького Гарри был громкий голос и огромный аппетит, больше, чем я могла предложить. Когда он доел, я передала его Китти, а та отнесла малыша кормилице.

Я не открывала глаз, пока не услышала смех Томаса. Моргнув, я увидела его в нашей спальне – славной комнате с солнечными желтыми стенами.

– А вот и мамочка, Джозефи. Посмотри, какая она усталая и красивая.

– Мама… – Мой малыш взял Томаса за руку и поковылял с ним ко мне. Его крошечные шаги были еще неуверенными, но он делал успехи. Преждевременные роды, похоже, не слишком ему навредили. В следующем году мы, возможно, и вовсе ничего не заметим.

Томас поднял двухлетнего карапуза на руки и усадил на нашу кровать с балдахином, затем наклонился и поцеловал меня. Это уже не был целомудренный поцелуй, которыми он награждал меня последний месяц после того, как родился младший брат Джозефи.

Это был голод.

Начало танца, что поселит в мою утробу очередного младенца. Хватит. Девяти достаточно. В мои-то тридцать шесть.

Джозефи потянул меня за волосы. Они скользнули мимо его крошечных пальчиков.

– Как наши дела, миссис Томас?

Приподнявшись над подушками, я прижалась к Джозефи, любуясь его темными как полночь глазами.

– Как дела в отеле? Рабочие уже приступили?

Небрежно чмокнув неуклюжего Джозефи в макушку, Томас повел его к выходу.

– Мисс Китти…

Пришла сестра и заглянула в дверь.

– Что, Томас?

– Красавчик готов. Кажется, ты упоминала овсяную кашу и купание.

– Идем, Джозефи, – подмигнула мне Китти.

Сынок пискнул что-то и помахал мне на прощание.

Томас прислонился к двери. Под изумрудно-зеленым жилетом виднелась белая рубашка. Он подошел ко мне и заключил в объятия.

– Ты прекрасна. Возможно, я могу что-нибудь тебе подарить…

Он впился поцелуем мне в шею. По привычке руки сами обняли его за плечи, но я тут же их убрала.

– Я спрашивала про рабочих.

– Правительство снова сжимает кулак. Меня попросили немного повременить со строительством. Сэмюэль Уильямс теперь снова губернатор. Полагаю, станет полегче, когда появится постоянное должностное лицо.

– Томас, эта земля моя по закону. Как они помешают мне делать что захочу?

– Мало кто может помешать, но Совету подвластно почти все. Они считают, ты строишь там бордель.

– Нет. Это будет гостиница, где смогут останавливаться важные гости.

Томас побледнел. Он принялся вытирать рот, но я заметила.

– Что стряслось?

– Ничего важного. Долл, ты прекрасно справляешься. Мы прекрасно справляемся. Проблемы никому не нужны.

Я схватила его за руку.

– Томас, в чем дело?

Он опустил взгляд на свои сапоги с пряжками, старые пыльные сапоги, которые не хотел выбрасывать.

– Долл, всем заправляет Совет. Нам не стоит привлекать к себе внимание.

В его сильном голосе звучал странный оттенок того, чего я не слышала раньше, – страха.

– Что стряслось?

– На той неделе они остановили Эдварда.

Я широко распахнула глаза.

– Мой мальчик цел? Эдвард!

– Да. – Томас снова привлек меня к себе. – Они запугивали его угрозами посадить в кутузку, пока не пришел я. Чистый шантаж.

– Ты должен был сказать мне! Он мой сын. Я бы что-нибудь придумала. Разве они не знали, кто он такой?

Его руки напряглись.

– Эдвард – наш сын. Я признал его. Долл, я не хочу, чтобы они преследовали тебя или еще кого-то из нашей семьи, особенно наших сыновей.

– Думаешь, мальчиков проще запугать? Они займутся всеми, мальчиками и девочками. Слишком долго я валялась в постели.

– Это называется уединение. Оно необходимо женщине, чтобы спокойно дать жизнь ребенку.

– Хватит с меня детей. Этим людям пора узнать, с кем имеют дело.

Он обхватил ладонями мое лицо.

– Ты переполнена страхом, истерическим беспокойством. Говорю же тебе: я позабочусь об Эдварде. Нам нужно проявить осмотрительность.

– Нет. Я все улажу.

Томас отпустил меня и вскочил с постели.

– Как же тяжело с тобой разговаривать!

– Пришли ко мне мами. Пусть принесет свой чай. Пусть возьмет все, что нужно, чтобы поднять меня на ноги, и положит в чайник. Я не собираюсь больше сидеть в уединении. Мне нужны силы, чтобы все уладить. Они придут за Эдвардом.

– Тебе не нужен ни яд, ни другие зелья, чтобы воздержаться от беременности, Долли. Есть способы получше! – выкрикнул он и вылетел из комнаты.

Томас разозлился, но я ничуть не смягчилась. Речь шла о безопасности моих детей. И это было сейчас важнее всего, даже его гнева.

* * *

На открытии отеля все сверкало. Парадные залы были переполнены. Казалось, вся Гренада собралась на празднование. Даже новый губернатор, Ниниан Хоум[66], обещал заехать.

Но меня там не было.