Королева острова

Я сидела в своем доме на Блейз-стрит, и нутро мое разрывалось на части. Я молилась за исцеление Эдварда у его кровати.

Доктор Хей пощупал шею моего сына. Потом приложил ухо к его сбившейся ночной сорочке.

– В любую минуту. Я пошлю за отцом Марделем.

Томас схватил доктора за руку.

– Спасибо за то, что вы сделали. Пусть Мардель пока подождет. Скажите священнику, мы еще не готовы.

Отец Мардель приходил к нам в дом и отправлял в гостиной службы для наших соседей. Мы встречались тайно, поскольку правительство запретило нам ходить в церковь.

Гренаду я за это возненавидела. А теперь она отняла моего Эдварда.

– Прошу прощения, Томас. Миссис Томас… – кивнул доктор.

Он вышел и закрыл дверь. Раздался последний тихий, сокрушающий мир стук.

– Зачем ты благодаришь его, Томас? Он не вылечил Эдварда.

– Долл… – Он взял меня за плечи.

Когда лихорадка Булама[67] обрушилась на моего мальчика, никто не сумел помочь ему нормально дышать. Господь должен был протянуть руку с небес, коснуться лба моего двенадцатилетнего сына и спасти ему жизнь.

– Все пытались, – сказал Томас и опустился рядом со мной на колени. – Даже Салли и твоя мать. Ничего не помогло. Он ослабел. Эдвард всегда был немного слаб здоровьем. Его грудь не в силах бороться за воздух.

– Сдаешься? Ты всегда слишком быстро сдаешься!

По его щеке пробежала дрожь, и я увидела, какой Томас бледный. Ничего общего с прекрасной смуглой кожей Эдварда.

– Тебе больно, Долл. Я не стану обращать на это внимания.

– Разве ты недостаточно для этого постарался?

В основном Томас ночевал в комнате дальше по коридору или на своей лодке. Муж никогда не исчезал надолго, чтобы дети не решили, будто у нас что-то не так, или я не подумала, что он нас бросил.

Но Томас ушел от меня, из нашей постели.

Я словно потеряла его, хотя он всегда был в рядом, только руку протяни.

Загрохотав сапогами, муж встал.

– Думаю, тебе нужно прогуляться, разогнать кровь в конечностях.

Его ладонь легко погладила меня по плечу, потом исчезла.

Я сглотнула тяжелый комок в горле.

– Может быть, он очнется. Когда Эдвард был маленький, Келлс… Его доктор сумел снова заставить сына дышать.

Томас глубоко вздохнул.

– Ты же знаешь, я хочу, чтобы он поправился.

– Проведи свои обряды. Возьми молитвенник, а я позабочусь о причастии. Так или иначе Бог услышит, Томас. Он спасет Эдварда.

– Ты же слыхала, что сказал доктор Хей, Долл. Он лечит его уже два года. Он знает. Потрогай запястье Эдварда. Ты едва нащупаешь пульс.

– Тише. А то Эдвард услышит. Эдвард, проснись! Мамин отель, который ты помогал строить, сегодня открывают.

– Долл…

– Разве Хей испробовал все, Томас? Правда? Или просто увидел смуглое лицо, смуглое лицо ребенка, и лечил кое-как, лишь бы брать с нас плату?

– Не думай так! Женщина, ты не можешь. Ты же никогда не думала…

– Просто никогда не говорила. Есть разница. – Я взяла Эдварда за руку и подышала на нее. Она не сохранила моего тепла. – Ты сказал мне вести себя осмотрительно, я не послушалась и построила свой отель. Возможно, члены Совета подкупили Хея.

– Хей – хороший человек. Он по-настоящему хочет спасать жизни. Невестка Шарлотты говорит, он лучший.

Роуз Федон?..

– Гарри или Джозефи… Кто-то из них должен стать доктором. Может быть, кто-то из детей Лиззи выучится медицине. Тогда мы будем знать, что цветные получают наилучший уход. Я буду знать, что кому-то не все равно.

– Не делай этого, Долл. Не позволяй цвету кожи нас разделить.

– Это просто одно из многих препятствий, Томас.

Он достал из кармана платок, большое квадратное полотнище, и промокнул лицо.

– В венах Эдварда должна течь моя кровь. Это мой мальчик. – Томас облокотился на изножье кровати, потом ухватился за столбики орехового дерева. – Эдвард хотел бы, чтобы ты сберегла силы. Может, встанешь и сходишь взглянуть на малыша Гарри?

– Кормилица и Китти присмотрят за ним. Мами позаботится об Энн, а бабуля Салли – об остальных. Фрэнсис и Элизе придется нелегко. Шарлотте тоже.

– Ты права. Он все еще борется. Он сильный и упрямый, как ты.

– Это все я виновата. Позволила ему последнее время слишком много работать.

Томас отошел к окну и притворился, что не слышит меня. Наверное, я чересчур хорошо научилась его отталкивать.

Он отодвинул портьеру.

– Отсюда виден отель. Вот это зрелище: очередь, чтобы попасть внутрь. Сегодня ты заработаешь кучу денег.

На сей раз я промолчала.

Если Томас думал, что деньги меня отвлекут, он ошибался. Все мои мысли занимал мой мальчик. Я буду смотреть на его грудь, пока та не перестанет подниматься. Вытирая ему лоб, на изможденном лице сына я разглядела губы Лиззи, ресницы Шарлотты.

– Еще десять лодок идут из гавани. Больше гостей, больше денег.

– Отойди от окна. Если тебе нужно чем-то заняться, сходи вниз и принеси новую свечу. Пусть здесь будет светло. Эдвард ненавидел темноту. Я велела ему быть храбрым. А вот сама – трусиха. Я столько раз ошибалась.

– Куколка, ты себя изводишь. Пожалуйста, хватит.

Я бросила на него взгляд, который ударил, будто мокрая тряпка. Из меня, будто из чересчур рано сорванного плода саусепа[68], брызгала горечь.