Королева отшельников

– Иванова. Он даже не знает о ее существовании. Налоги плачу вовремя. Ему ни разу не пришла никакая бумага с оповещением, что у него есть еще одна квартира на окраине. Я ее давно, лет двадцать назад купил. Почти за так. Там мы с Ильей и встречались. Там он от Киры отдыхал, когда она его доставала. Там он делился со мной своими планами. Туда девчонок приводил, еще когда студентом был.

– Это там он тебе рассказал о женитьбе на дочери Пантелеева?

– Нет. Илья вообще мне ничего не сказал. О своей женитьбе ничего не сказал.

– Так, стоп! – Гарик заходил по грязной комнате, как по клетке. – Тогда как ты узнал?

– О чем?

– О том, что именно в тот вечер должно было состояться знакомство с родителями? Кира узнала только утром. Я тоже тем же днем. А ты?

– А я… – Николай наморщил лоб, пытаясь вспомнить. Потом подергал худыми плечами. – Не помню, какой это был день. Может, накануне, может, двумя днями раньше.

– От кого?

– Не важно.

– Нет, сука, это важно. Потому что ты врешь! – И Гарик приблизился к нему на опасное расстояние. – Ты не мог знать, что я еду туда. Не мог этого знать двумя днями раньше.

– Почему это?

Николай испуганно вжался в стену. И вдруг подумал, как странно, что он боится этого человека. Лез в петлю – не боялся. Долго плакал потом от стыда и бессилия, когда попытка не удалась. И решил, что повторит непременно. И что в этот раз уже сделает все правильно. Чтобы уже без осечек. Потому что не боится уйти. Нет у него страха смерти после такой потери. И вдруг страх ожил. Явился к нему в образе этого ужасного человека, которого все бабы считали красавцем.

А разве может быть красив дьявол? Разве могут быть правдивы слова, которые он произносит? Разве могут быть желанны его руки, которыми он истязал человеческую плоть?

И, втянув голову в плечи, Николай прошептал:

– Изыди…

И Гарик неожиданно отошел, будто Николаша его серебряным крестом задел или очень сильной молитвой.

– Мне важно знать, кто сообщил тебе о том, что я еду с Кирой знакомиться с родителями Лады Пантелеевой?

– Да какая разница. Сообщил и сообщил. Я решил, что негоже одному там быть. Поехал к Иванову. Упросил его поехать со мной.

– Упросил? – недоверчиво хмыкнул Гарик.

У него вдруг ослабли ноги, и страшно захотелось присесть. Он подошел к подоконнику. Провел по нему пальцем. Пыли, странно, не было. Он забрался на него, привалился спиной к стеклу.

– То есть Олег Иванов не знал ни о чем до твоего визита?

– Не знал. И ехать не хотел. Он даже из машины не полез, когда мы подъехали.

– Это я знаю, – кивком подтвердил Гарик. – Так кто сообщил тебе? Это ведь кто-то из дома Киры? Ты не мог узнать о том, что я еду, из других источников. Кто?

Николай осторожно, будто был сделан из стекла, встал со стула. И пошел к постели. Там упал лицом вниз на грязный ком постельного белья и затих. Гарик ждал минут десять, но тот не подавал никаких признаков жизни. Пришлось слезать с подоконника.

– Эй, ты жив, Коля? – Гарик ткнул его в зад носком ботинка. – Не заставляй меня делать тебе больно! И не издохни раньше времени.

Коля завозился, перевернулся на спину. Морда бледная, губы синие, глаза мутные.

– Я не знаю, кто ему стучит из вашего дома, Гарик. Правда, не знаю.

– Кому – ему?

– Человеку, который сообщил мне о вашем визите к Пантелеевым. Он же мне фотографию дал, где Пантелеев вовсе и не Пантелеев. Я распсиховался. Понял, что моего Илью кто-то решил поиметь.

– И решил обойти Киру и меня в своем желании защитить его.

– Я тоже имею… Имел право защищать своего сына, – со стоном произнес Николай, зажмурился и заплакал. – Но не защитил.

– Кто? Имя, Коля! Мне нужно имя этого человека, который снабжал тебя информацией.

– Нет! Я не могу. Не хочу. Иначе я буду следующим. – Он резко сел на кровати, грудная клетка заходила ходуном. – Он просто убьет меня.

– Он и так убьет. Скажешь ты мне или нет. – Гарик присел перед постелью Николая на корточках. Усмехнулся. – Вот ты, Коля, урод, а! Еще два дня назад вешаться собирался. Жить не хотел. А теперь трусишь, что тебя кто-то убьет. За что? Илья, я так понял, попал случайно?

– Не знаю. Я даже не знаю, кто это сделал.

По взгляду Коли, завилявшему, как хвост шелудивой собаки, Гарик понял, что если Коля и не знает, то обо всем догадывается.

– Стреляли, конечно, в Киру. Илья им зачем?

– Кому – им? Говори, или… – Гарик поднес к Колиному носу внушительной формы кулак. – Я это сделаю раньше их.

– Ты не понимаешь.

– Чего именно?

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься, – с жалобной интонацией попытался его предостеречь Николай.

Его белесые ресницы, намокшие от слез, заметались.

И Гарик не выдержал, расхохотался.

– Ты очумел, Коля?! Да я тридцать лет по лезвию ножа хожу!

– Но ведь когда-то можно и оступиться, – не без удовольствия добавил давно бывший муж Киры.

– Имя, Коля. Не заставляй меня его из тебя выбивать. Устал я. И повесить тебя здесь даже не на что. Последний крюк от люстры выломал, идиот. Не с балкона же тебя выбрасывать.