Королева пламени

Веко Эрлина нервно подергивалось, на скулах вздулись бугры — так он стиснул зубы. Пусть он и прожил множество лет, повидал чудеса мира, стал героем мифов и легенд, — сейчас он просто человек, трясущийся от страха в разваленной убогой хижине.

— Если получится так, что ты не сможешь доставить Союзника к черному камню, обещай мне, что не убьешь мое тело — но используешь лонакское снадобье и прогонишь Союзника назад, за Порог.

— Я обещаю. Я сохраню тебя.

— Меня? — Эрлин криво и зло усмехнулся. — Брат, я сомневаюсь, что оставшееся после этого еще можно будет называть мной.

Он встал, зябко обхватил себя руками и тихо выговорил, почти прошептал:

— Дай мне ночь. Мы сделаем это утром.

Ваэлин попросил Альтурка заняться связыванием. Талесса знал толк в узлах.

— Пусть сможет дышать, но ничего больше, — сказал Ваэлин, когда лонак опутывал веревкой грудь Эрлина.

Когда талесса завязал последний узел, пришла Кираль. Веревка охватывала Эрлина от плеч до талии, руки были плотно связаны за спиной. Он с трудом опустился на колени.

Кираль откупорила флакон и глубоко вздохнула, опустилась на корточки, запинаясь, проговорила:

— Извини… будет больно… очень.

— Дорогая моя, мне это уже сказали, — буркнул он. — Тогда давай побыстрее.

Она встала и опустила во флакон тростинку, затем нараспев произнесла — повторила слова Малессы:

— Одна капля, чтобы изгнать их, две капли, чтобы притянуть их.

Эрлин умоляюще посмотрел на Ваэлина, будто напоминал не забывать про обещание. Кираль вытянула из флакона тростинку, покрытую темной вязкой жижей. Тростинка опустилась, и на кожу Эрлина упали две темных блестящих капли.

Ваэлин ожидал крика, но Эрлин лишь напрягся, стиснул зубы. Жилы на его шее вздулись, лицо побагровело, перекосилось — и он рухнул, забился в судорогах, выгибаясь, колотя пятками оземь, на губах запузырилась пена. Жуткая пытка длилась целую минуту. В конце концов Эрлин затих, вытянулся, мертво уставился в небо.

Ваэлин подумал, что снадобье, скорее всего, просто убило бессмертного и великий план оказался фантазией обезумевшего от горя, отчаявшегося глупца.

Но Эрлин вдруг заморгал.

Он приподнялся, встал на колени, посмотрел на связывающую его веревку, затем окинул взглядом окружающих. В его глазах не виделось злобы и ненависти — лишь чистейшее любопытство. Его взгляд задержался на Ваэлине, и тот, кто занял тело Эрлина, улыбнулся — искренне, даже тепло и с благодарностью.

— Спасибо, — проговорил он.

Голос, хотя и узнаваемо принадлежащий Эрлину, стал звучней и сильней. Занявший тело закрыл глаза, обратил лицо к небу и улыбнулся во весь рот, ощутил прикосновение ветра к коже.

— Убей его! — пятясь от связанного, крикнула побелевшая от страха Кираль. — Это неправильно! Это страшно!

Ее кошка припала к земле, оскалилась и зашипела.

— Вне зависимости от того, что тебе говорит песнь, решение тут принимаю я, — сказал Ваэлин.

— Нам нельзя было делать такое! — схватившись за нож, крикнула она. — Моя песнь гремит об этом!

Она выхватила нож и шагнула вперед. Ваэлин преградил путь.

— Его нужно отвезти в Волар. И я отвезу его туда.

— Ты не понимаешь! — прошипела она. — Все это странствие, все потерянные жизни, каждая битва — мы все время делали лишь то, чего хотел он! С каждым шагом приближали его к заветной цели!

Связанный равнодушно посмотрел на Ваэлина и вдруг захохотал.

— Мы с тобой устроим славный финал, — отсмеявшись, пообещал Союзник.

— Как тебя зовут? — спросил Ваэлин.

Союзник даже не глянул на него. Он сидел, расслабившись, в седле, крепко привязанный к нему, и с интересом рассматривал местность, словно хотел запомнить каждую мелочь.

— Жена звала меня мужем, дети — отцом, — ответил он. — В других именах я никогда по-настоящему не нуждался.

Ваэлин нахмурился. Мысль о том, что у чудовища могло быть потомство, показалась абсурдной и ужасающе мерзкой.

— У тебя были дети?

— Да, два мальчика и девочка.

— И что с ними стало?

— Я убил их, — ответил Союзник.

Он с удивлением и любопытством посмотрел на небо. Там парил одинокий стервятник, большая птица с широкими крыльями, обычная для здешних гор.

— Зачем?

Союзник помрачнел.

— Долг отца временами тяжел, но от него нельзя уклониться. Правду об этом тебе никогда не узнать — и за то скажи спасибо.

— А сейчас ты намереваешься убить меня?

— Ты убил себя в тот момент, когда открыл для меня это тело. Девушка была права: все твои дела помогали приблизить мою цель.

— И как же они приближали твою цель? — спросил Ваэлин.

— Знаешь, я ведь не скажу. И никакие муки, причиненные этому телу, не позволят тебе ничего выведать. Но не переживай. Ты очень скоро узнаешь все ответы на свои вопросы.

Бóльшую часть дня они ехали в молчании. Гвардейцы Орвена двигались в авангарде, сентары разведывали местность по сторонам от дороги. Кираль с Астореком сильно отстали, волки шамана держались рядом с ним. Похоже, песнь не унималась, и лоначка не хотела приближаться к Союзнику. Лоркан с Карой тоже посматривали на него с опаской, а до сих пор заговаривал с ним лишь Ваэлин.