Королева пламени

— Прикончи его. Как — твое дело, — мотнув головой в сторону обгорелой твари, сказал Ваэлин и пошел к погребальному костру.

Потом Ваэлин сидел на краю обрыва. За спиной догорал костер, солнце опускалось за горы. На дне долины горцы еще обдирали воларских мертвецов. Победа тут же возродила прежнюю вражду, горцы разделились на группы и ожесточенно ссорились из-за добычи. Ругательства и проклятия разносились на всю долину. Без сомнения, каждый вождь считал себя главой войска и требовал причитающуюся главарю долю.

Ваэлин молчал, когда горел костер, когда завернутые в меха тела Дарены и Маркена корчились в огне, когда живые говорили прощальные речи мертвым. Даже Альтурк выдавил пару слов о тех, кто погиб за общее дело, Затем все понемногу разошлись, Кара все время плакала. Может, она так всю жизнь и проплачет?

— Почему это не важно? — осторожно, но настойчиво спросил Эрлин.

Ваэлин посмотрел на него, затем снова обратил взгляд на долину и мертвых, раздетых донага, белеющих в подступившем сумраке. Мертвецы лежали словно в капле воды, широкий край у реки, узкий — у западного края долины, куда они бежали в попытке спастись. Но, похоже, не спасся никто. Ни горцы, ни люди льда не щадили воларцев. Мертвых тоже не считали. Люди льда были счастливы, что обезопасили свое будущее, а горцы вряд ли умели считать больше, чем до десяти. Сколько же здесь пало? Шестьдесят тысяч? Семьдесят?

— Что ты еще увидел в камне? — не отставал Эрлин.

— Ты прожил бесчисленные века на этой земле, собрал знания множества человеческих жизней — но ты ни разу не пробовал покончить с Союзником. Наверняка возможности появлялись и раньше. Ты же говорил, что тебя многие искали. Отчего ты решил бороться именно сейчас?

— Раньше я всегда знал, что борьба окажется безнадежной и, скорее всего, фатальной для меня.

— Но теперь-то она уж точно фатальна для тебя. Мне показал это камень, — сообщил Ваэлин.

Эрлин присел рядом, посмотрел в долину, откуда еще доносились крики и ругательства.

— Мой Дар притянет его.

— Да.

— И как ты это сделаешь?

— Выбор не в моей воле, — ответил Ваэлин, встал и подошел к костру.

Пламя угасло. Над кучкой пепла вился слабый дымок. Ваэлин знал, что если всмотрится, то различит кости Дарены среди пепла, и закрыл глаза. Вряд ли она хотела бы, чтобы ее мужчина мучил себя.

— Ты говоришь, что я могу просто уйти? — удивленно произнес Эрлин. — Вот так запросто уйти прочь?

— Завтра утром мы выступаем на Волар. Думаю, там и придет ожидаемый нами финал. Надеюсь, ты присоединишься ко мне. Если нет — я пойму.

— Что нас ожидает в Воларе?

Ваэлин посмотрел на вьющиеся струйки дыма, поднимающиеся в ночь, теряющиеся среди звезд. Быть может, Союзник поймал ее так же, как и Ваэлина? Быть может, Союзник терзает ее, превращает в тварь, подобную недавно умершей?

— Там ожидает ящик, полный всем и ничем, — ответил Ваэлин.

Теперь коней с лихвой хватало на всех, хотя сентары предпочли бы своих крепких пони большим и покорным воларским лошадям.

— По крайней мере, будет что съесть, когда придут холода, — заметил Альтурк, обрезал подпругу и с презрительной гримасой сбросил седло.

Ваэлин провел утро в пререканиях с вождями горцев. Почему-то они все считали, что им придется драться с Волчьим народом за земли.

— Мы не хотим драться за ваши земли. Мои люди уже возвращаются в тундру, — твердил им отчаявшийся Асторек и повторял для Ваэлина на языке Королевства.

Облачившийся в богато отделанный воларский панцирь Хиркан гордо стоял с топором в одной руке и трофейным коротким мечом в другой; он что-то хмуро сказал.

— Он хочет знать, какой мы потребуем дани, — перевел шаман.

Ваэлину быстро и смертельно наскучили нелепые дрязги и глупые подозрения горцев. Сейчас они казались ничтожными и постыдными.

— Пускай держатся подальше от уходящих на север людей льда и от моих, идущих на юг.

Хиркан прищурился и заговорил снова.

— Они собрали много золота и драгоценностей на поле боя, — перевел Асторек. — Он не верит, что вы просто уйдете прочь и не попытаетесь отобрать их.

Усталость Ваэлина обернулась внезапной злостью, и он положил руку на рукоять меча.

— Скажи ему, пусть дерется со мной, и я докажу свою правду тем, что вывалю все золото на его труп и спокойно уйду прочь.

Судя по тому, как ощетинился Хиркан, пригнулся, выставил оружие и зарычал, перевод не потребовался.

— Хватит! — крикнула Кираль и ступила между ними.

Она удивила Ваэлина, обрушив на горца поток беглого и, похоже, крайне грубого воларского. Хиркан потерял охоту драться, прищурился, угрюмо кивнул. Когда Кираль умолкла, он что-то буркнул, искоса глянул на Альтурка и попятился, словно ожидал нападения в любой момент. Затем он сказал Кираль что-то краткое и злое, вдруг повернулся и пошел к своим воинам.

— Что вы сказали ему? — спросил Ваэлин.

— Что мой отец заметил их рознь и слабость, — ответила Кираль и кивнула в сторону равнодушного Альтурка, — а мой отец — великий воин и вождь, он вернется сюда со всем племенем и заберет эти горы, потому что местные жители недостойны богатств, дарованных духами.