Королева под снегом

– С нами сегодня, – сказал ведущий, поворачиваясь к первому, – сэр Барри Олдуок, наш специальный корреспондент в королевской семье, – думаю, нет нужды представлять вас нашим телезрителям, – а слева от меня Сесилия Лажольет, преподаватель университета, журналист «Радио Канада» и хроникер в «Журналь де Монреаль», специалист по отношениям Короны и Содружества. Барри, вы хорошо знаете нового короля, вы делали первые шаги на этом поприще, сопровождая его в поездках за границу. Как по-вашему, он станет устанавливать свою марку? Легкими касаниями или силовыми решениями? Всем известно, что его раздражали тяготы протокола.

Молитвенно сложив руки на уровне губ, Барри Олдуок поудобнее устроился в кресле.

– Во-первых, – начал он, – я думаю, что есть не один, а несколько принцев Чарльзов. О ком мы говорим? О молодом плейбое и джетсеттере? О принце, отстраненном от власти в тени своей матери? О последнем представителе знаменитой династии, который сам имеет двух наследников трона? О мятежнике, пренебрегшем скандалом ради любви к Камилле? О разведенном, но искренне опечаленном уходом леди Дианы муже? Я думаю, что в первую очередь он проявит всяческую заботу о преемственности нашей монархии…

– Я понимаю, но, как новый король…

– …даже ценой внутреннего конфликта античного героя, разрывающегося между бременем долга и возможностью законного выражения своей единичности… неразрешимого конфликта, который…

– Спасибо, Барри, теперь я хочу обратиться к Сесилии Лажольет. Напомню, что вы, как корреспондентка «Радио Канада», много лет следите за политикой нашей страны и делами Короны. Вы можете представить нам точку зрения страны Содружества?

– Могу сказать, что принц Чарльз, в силу своего ранга, пользовался большей свободой, чем королева, и по этой причине он вникает в животрепещущие вопросы современности, такие как экология. Он одним из первых затронул эту тему в своих речах, так что можно быть уверенными – принц пойдет и дальше по этому пути и будет гораздо ближе к народу. Во время похорон принцессы Дианы часто противопоставляли слезы толпы ледяному молчанию Короны. Я думаю, он не совершит подобной ошибки.

– Это поразительно, – выдохнул Барри Олдуок. – Вы считаете себя вправе решать за короля…

– Кстати, – продолжала журналистка, пропустив замечание мимо ушей, – почти наверняка, несмотря на Брексит, взгляд его останется обращенным к Европе, и он будет бороться, если поднимут голову националисты и крайне правые.

– То есть для вас он – король, ангажированный в политику? – уточнил ведущий.

Барри задохнулся от возмущения и вмешался, подавшись вперед:

– Абсурд! Король – гарант независимости и нейтралитета Короны…

– Но вы сами сказали, дорогой Барри, – широко улыбнулась Сесилия, – что принц Чарльз покажет себя в разном свете. Впрочем, истинная личность короля проявится, только когда он взойдет на престол. Личность принца Чарльза не может не измениться под бременем этой значительной ответственности. Больше нельзя просто носить корону как символ, возложенный на восковую статую, и…

– Миссис Лажольет, я не знаю, как вы там управляетесь у себя в Канаде, и боже меня упаси совать нос в ваши дела, но знайте, что нашей древней монархии не нужны никакие уроки, я повторяю, никакие, от страны лесорубов и эскимосов…

– Барри, Сесилия, извините, я вас прерву, у нас на линии сэр Эдвард Гленлайвмор… Сэр Эдвард, мы бесконечно благодарны вам за то, что вы согласились принять участие в нашей передаче. Вы играли в одной команде поло с его высочеством…

– Нет, они совсем оборзели! – воскликнул Фергюс и выключил телевизор. – Они стоят нам кучу бабок, а теперь говорят, что ничего не изменится? Сколько можно содержать армию слуг и кареты, которые выезжают раз в году? И разводить сырость над богатеньким сынком, который приложился лбом, потому что его шофер был пьян?

– Фергюс, – крикнула мать из кухни, – что случилось, детка, почему ты так кричишь?

– Ничего, мам, ничего. Ладно, я пошел! Пока.

– Не уходи с пустыми руками, возьми мусор…

Пыхтя от злости, Фергюс сбежал по лестнице – лифт не работал, – швырнул мусорный мешок в переполненный контейнер, поздоровался с тремя дружками, которые несли вахту у подъезда, и решительно направился к Тому, чтобы забыть свой гнев.

Он шел как в бреду, не обращая внимания на прохожих.

– Вот уж действительно шайка паразитов, – бурчал он сквозь зубы. – Жизни они не видят! Да ведь только сменить деньги, банкноты, монеты, марки – это ж во сколько нам влетит! А все эти значки с именем королевы, которые нацепляют, чтобы покрасоваться, – их тоже придется менять!.. А мы, никто и звать никак, – мы так и пускай слюни перед их реверансами и золочеными одежками. Люди вообще не соображают. Даже пластмассовой фигурке готовы кланяться. Думают, она им делает ручкой? А она им говорит «проваливайте к чертовой матери».

Фергюс выругался и остановился как вкопанный.

– Черт!

Он немедленно позвонил Элиоту. Тот как раз вышел от Мэдди; она, хитрая бестия, поостереглась слишком распространяться о Саманте. И вдобавок вытянула из него обещание прийти еще.

– Элиот, ты где?