Королева с опытом работы

Жером кивнул. Я опасалась, что он начнет намекать на совместную ночь, но обошлось. Надо же, мальчик-то неиспорченный оказался, какое сильное впечатление на него произвели шалости папули. И как его до сих пор не развратили, привив вкус к пороку и изощренным наслаждениям? Должно быть, при дворе Иллирии царят более строгие нравы. Или там придворные лучше скрывают свои увлечения. Ну, или совсем уж невероятный вариант – у парня просто здоровая натура, и его не привлекают подобные вещи. А мне никакой секс на ум не пойдет, пока я не увижу сына живым и здоровым. Чем метаться по дворцу, как безголовая курица, съезжу и в самом деле в монастырь. Места там красивые: озеро, живописные холмы, поросшие лесом.

Мальчика могли увезти и по этой дороге, одной из трех. На другие две пошлю отряды.

– Я буду сопровождать вас в монастырь, ваше величество, – утром сообщил мне Жером. – Не хочу пока видеть отца, я ему написал.

Судя по темным теням под глазами, парень не спал всю ночь.

– Что прикажет Ваше величество? – Ринальдо, в отличие от Жерома, был бодр и свеж.

Подумав, я отправила его обратно во Фратескор, проследить, чтоб вся шваль покинула замок. Его снова надо ремонтировать, замок не виноват, что в нем творилось всякое непотребство. Гертруда благоразумно не показывалась на глаза, а Марта и лэр Грудис талантливо изображали недалеких и заискивающих крестьян. Вспомнив о подруге, я решила сделать еще одно, давно назревшее дело.

– Жером, а как называется замок, принадлежащий твоему отцу, на севере, в горах, над водопадом? Там одна высокая башня с окнами на север.

– Озэйнн. Только это не замок, а крепость. Я жил там в детстве, когда заболел и мне прописали горный воздух. Вы считаете, что… и там тоже?! – пальцы Жерома, впившиеся в столешницу, побелели.

– Лэрд дель Грава, – Ринальдо вытянулся и щелкнул каблуками. – Приказываю вам послать отряд в крепость Озэйнн. Моим именем, без суда и следствия, казнить всех солдат, кто служил в гарнизоне крепости четыре года назад, а именно, в марте месяце. Тех, кто нанялся позже – не трогать.

Гвардеец щелкнул каблуками, а я вышла из дома Грудисов и пошла к карете.

– Я не понимаю, – жалобно сказал Жером, когда карета тронулась.

– Поверь, лучше не знать некоторых вещей, а если знаешь, скорее их забыть.

– Это тоже… мой отец?

Я спокойно посмотрела в карие глаза Жерома и слегка улыбнулась. И как на ядовитой яблоньке уродился такой прекрасный персик? Пусть Жером не знает, что стоило Гертруде пережить ту ночь, а мне потом – считать ее мертвой по моей вине. А еще Жером не мог понять, почему я распорядилась останавливаться у каждой придорожной халупы. Мой же расчет был прост – если людям нечем заняться, они пялятся на дорогу, узнают новости, общаются с путниками. А вдруг знают о пропавшем ребенке?

– Да, ваша милость, – боязливо ответил работяга, лениво копающий ямы для изгороди. Карета с гербами его откровенно напугала. – Видел всадника с мальцом. Тому уж дня два. Ребенок орал, папку не слушался, править ему мешал, тот еле с конем справлялся, тот как волчок крутился.

– Отчего ты решил, что это его отец? – я старалась справиться с сердцебиением и говорить спокойно.

– Дак… – рабочий даже опешил от такого простого вопроса. – Дак, а кто? Как же иначе? Одно ведь лицо, что у папки, что у сынка. Аккурат на Мирасль свернули, вон за той горочкой городок. Малец орал: «Пусти, хочу к маме!», видно, только от бабской юбки оторвался. А может, мамка померла, да мальцу не сказали. Я так думаю, померла, а то с чего бы мужику с дитем возиться?

– Спасибо, любезный, – я кинула работяге монетку, которую он ловко поймал. – Гони на Мирасль! – это я уже крикнула кучеру.

Глава 21

Владелец Энгарто и Мирасля упорно делал вид, что бесконечно счастлив видеть свою королеву, заехавшую в его поместье на чашку чая. Вот захотелось ужасно чаю выпить. Ага, по пути в монастырь Одиллон, который находился совершенно в другой стороне. Так что мы оба лгали друг другу в глаза и понимали это. Тема мятежа не поднималась. Стефан расправлял кружевные манжеты своего летнего шелкового камзола и делал вид, что понятия не имеет ни о каком мятеже и вообще, что вы хотите от провинциального барона, который и носа не высовывает из своего поместья? У него вот пшеница, яблоки, сено есть на продажу. Коптильня, сыроварня, не желаете ли осмотреть? От посещения скотного двора мы вежливо отказались.

Поместье оказалось славное: и каштановая аллея, стрелой ведущая к дому, и пруд, и плющ – все было в наличии, как и описывал Стефан. Мне даже стало на минуточку жалко, что не придется жить в таком уютном, спокойном уголке.

Стефан вел себя, как и полагалось радушному хозяину – предоставил комнаты, возможность освежиться, прислал служанок. Пригласил к ужину и вообще, делал широкие жесты типа «мой дом – ваш дом».

– Только благодаря вашей прозорливости и необыкновенному чувству справедливости мое поместье перешло к законному владельцу, – Стефан подышал о фамильный перстень с рубином, потер его о рукав и полюбовался игрой багровых переливов.