Королева с опытом работы

– Почему сразу неучами? – обиделся Ринальдо. – У нас мечник недавно в отставку вышел, хороший наставник, я его на хутор определил. Он одинокий, с радостью согласился. Уже и мечи деревянные им выстругал, легонькие. Крис от него не отходит, в рот смотрит. И папаша Грудис рад, ему теперь есть с кем про жизнь порассуждать, Марта-то до философии не больно охоча. А что до наук всяких, то рано им пока, пятый год всего. Вы же сами, Ваше величество, в Верхних Лужках школу открывали! Работает школа, исправно работает, и по вашему указу девочек тоже учат, хоть крестьяне и недовольны, считают, что девкам грамота не нужна, ученую замуж труднее выдать.

Мне стало стыдно. Об этой школе я позабыла. А ведь сама составляла программу обучения для сельских школ и изыскивала средства из казны на их содержание. Верхние Лужки в список своей рукой дописала.

– Ринальдо не виноват, – тихо сказал Гертруда. – Он никому не словечка не сказал. Он за Марека и Маттео сам порвет, кого хочешь.

– Я понимаю ваши чувства, – тут же сказал Ринальдо, перехватив мой взгляд.

– В Нижних Лужках объявилась травница, – Гертруда продолжила рассказ. – Приблудилась старуха, вроде безобидная, заняла дом пустующий, староста разрешил. Травы знает, от зубов, от ломоты в костях, от желудка, всякие. Бродит по всей округе, бормочет, руками размахивает. В лес, понятное дело, на луг, пустошь всю облазила. Все привыкли уже. И вот месяц назад, наверное, шла она мимо нашего хутора. Ребята как раз с козлятами играли во дворе. У нас же новая порода, папаша прикупил, шерсть чисто шелк… Ой! – смутилась Труда. Ринальдо погладил ее по плечу.

– Так вот, – вернулась Труда к рассказу. – Стоит эта ведьма старая у забора и на ребятишек смотрит. Мне сразу это не понравилось, я подошла поближе. Слышу, бормочет: «Да кто ж тебя, кровиночка, у чужих людей-то оставил? Ой, не ровня, и не родня ты им». На Марека глядит, бельма свои так и уставила, и головой качает. И что-то вроде: «Принц молодой, я тебя умою ключевой водой» сказала. Я конечно, на нее собак спустила, разоралась, чтоб чушь не несла и проваливала поскорее. А неприятно – жуть.

Я тоже поежилась.

– Шарлатанка она. Специально страх нагоняет, чтоб селяне верили и несли ей подношений больше, – веско сказал Ринальдо. – Я Марека от Маттео отличаю, только когда Труда их в лохани вымоет. Как она могла что-то особенное разглядеть в мальчишке?

За разговорами домчались до Фратескора. Мы ведь его освобождали с мятежниками, а оказалось, ничего не изменилось!

Злобной фурией я пронеслась по всему замку, от чердака до подвалов, с топором в руке. Бордель, как же! Тюрьма самая настоящая! Бледных и заморенных девушек выпускала из каморок и камер. Двери, которые не успевали открыть вспотевшие стражники, Ринальдо без разговоров выбивал. Стражники признали в офицере начальника, одни трусливо наводили порядок во внешнем виде и бежали вслед за нами, демонстрируя готовность служить короне. Некоторые, наоборот, разбегались, как крысы. Лиру Амелию Денвер, хозяйку этого гнусного притона, я приказала найти и повесить на воротах замка. Но мальчика нигде не было. Допрошенные обитатели замка в один голос твердили, что ни сном, ни духом не видели здесь ребенка.

Во двор влетела взмыленная лошадь, и с нее скатился всадник. О, Жером был в ярости! Именно ярость и ревность могла пригнать его по нашим следам. Я поспешно отошла в сторону, с милой улыбкой нильского крокодила.

– Ты сбежала с ним! – Жером вытянул палец в сторону Ринальдо, деловито наводящего порядок во дворе, куда мы согнали всех пленниц и бывших надсмотрщиков. Взгляд Жерома упал на тело повешенной. – А что тут, собственно, происходит? – совсем другим тоном спросил он.

– Тут происходит освобождение рабынь твоего отца, которые по его приказу развлекали гостей замка. А висит маркиза Денвер, тетка моего покойного мужа. Прости, мне некогда!

– Отец?! – полным недоверия голосом спросил Жером.

– Поговори с девушками, ты много узнаешь нового о своем отце! – Я развернулась и поспешила к карете, куда быстро шмыгнула Гертруда. – В Верхние Лужки!

Была крохотная вероятность, что ребенок все-таки заблудился, сумел потом найти дорогу и уже вернулся домой. Марта, завидев королевскую карету, горестно всхлипнула. На хуторе царила похоронная атмосфера. Лэр Грудис потерянно бродил между постройками. Дети при виде меня притихли и втянули головы в плечи. Да что с ними такое?

– Можно, – устало разрешила Гертруда. – Сегодня мы не играем.

Я и забыла, что детей учили меня «не узнавать»! Но сейчас-то это уже бессмысленно, карета с гербами, плюмажами и роскошной четверкой каурых лошадей уже пронеслась по деревне, разогнав кур и подняв нешуточный переполох.

Первой отмерла Лорин, подбежала и протянула ручки. Я подхватила ее, целуя в кудрявую макушку.

Лэр Грудис с Мартой, торопясь, и перебивая друг друга, выложили мне, где и как искали. Не обшаренным не остался ни один чан, ни один стог сена! По лесу бродил не один десяток селян, часть отправилась на болото.

– Ведьму допрашивали?