Королева секретов. Роман об Анне Клевской

— Их не казнили, — продолжила Сюзанна, — но продержали в тюрьме много месяцев. В конце концов леди Маргарет выпустили, а вот лорд Томас заболел и умер. Она была в большом горе и отправилась жить с герцогиней Ричмонд во дворце Норфолка в Кеннингхолле, где провела много времени. Ко двору она вернулась только ради того, чтобы служить вам. Лорда Томаса она любила по-настоящему, и я думаю, до сих пор скорбит о нем.

— Какая трагическая история, — с чувством проговорила Анна; ее собственные проблемы на этом фоне казались такими мелкими.

Когда они задули свечи, она лежала без сна и печалилась, думая, что ей не суждено познать такую сильную любовь, какую испытала Маргарет Дуглас, и что, если король обрек на смерть родную по крови племянницу, не говоря уже о жене, которую сперва обожал, чего он не сделает с грешницей вроде нее самой?

На следующий день период уединения завершился. Анна пошла гулять в Гринвичский парк, взяв с собой только Сюзанну и своих английских дам, так как уже ощущала некоторое недовольство предпочтением, которое она оказывала своим немецким помощницам и в особенности матушке Лёве. Анна понимала: нельзя допускать, чтобы ее двор разделился; если это произойдет, сформируются противоборствующие группы, возникнут распри и нездоровое соперничество.

На вершине холма позади дворца рядом со старой заброшенной башней она встретила четверых молодых джентльменов из своей свиты; они верхом охотились с соколами. Анна узнала Флоренца де Дьячето, Франца фон Вальдека и Германа, графа фон Нойенара. Четвертым был Отто фон Вилих: одетый в черный бархат, он выглядел весьма изящным на своем прекрасном жеребце. Все поклонились ей с сёдел.

Анна встретилась глазами с Отто. Как же он красив — голубые глаза, высокие скулы и буйные кудри! Отто мило улыбнулся ей, и она ощутила слабый толчок желания. Как же Анна завидовала его жене!

Произошел обмен любезностями. Анна поймала себя на том, что ей хочется поделиться своими проблемами с Отто. Это было бы безумием, она знала, но чувствовала, что он бы ее понял. В конце концов, он же ей не чужой. Но о таком нельзя было и помыслить. Анна не могла — не посмела бы — остаться с ним или с любым другим мужчиной наедине. Поэтому она улыбнулась всем четверым джентльменам и пошла дальше.

Той ночью Генрих пришел к Анне в постель, прислав заранее церемониймейстера с оповещением о времени своего прибытия. Он вошел через дверь, соединявшую их апартаменты, улыбаясь, но его пронзительные глаза смотрели на нее оценивающе. Хорошо еще, что король не выглядел сердитым.

— Добрый вечер, Анна, — сказал Генрих, снимая ночной халат.

— Добрый вечер, ваша милость, — ответила она, надеясь, что при этом имеет довольный вид, и радуясь, что немного подучила английский.

Занималась Анна упорно; спать с королем и не иметь возможности поговорить с ним — это заставляло ее чувствовать себя ущербной.

— Нет нужды церемониться, когда мы вдвоем. Вы можете называть меня Генрих.

— Благодарю вас, ваша… Генрих, — сказала она и улыбнулась.

— На следующей неделе я устраиваю турнир в честь нашего бракосочетания, — воодушевленно сообщил он ей, снимая с себя ночную сорочку. Анна еще не слышала от него такого тона.

Странно, что не планировались никакие другие празднества. По воспоминаниям Анны, когда Сибилла вышла замуж, свадебные торжества продолжались много дней. Разумеется, они должны быть еще более пышными, когда король женится на иностранной принцессе. Может, Генрих посчитал ее дорогостоящий прием в Кале и Блэкхите достаточными для того, чтобы отметить их вступление в брак?

И кажется, мать говорила, что Генрих планировал провести медовый месяц в Сент-Джеймсском дворце, однако ничего не было слышно о том, чтобы они собирались переезжать туда. Какая досада — сидеть в четырех стенах и не иметь ни малейшего представления о том, что происходит за закрытыми дверями апартаментов короля и зала совета! Если бы только она знала, что у Генриха на уме.

Король задул свечу у кровати и повернулся к Анне. На этот раз он не стал снимать с нее ночную сорочку, а сказал:

— Идите сюда, — и притянул к себе, потом взгромоздился на нее, вдавив глубоко в перину.

Он был такой тяжелый, что Анна едва могла дышать. Она раздвинула ноги, чтобы ему было удобнее, и ждала, пока он войдет в нее, но чувствовала, что ничего не происходит. После нескольких невыносимых моментов, в продолжение которых Анна боялась, что задохнется, он скатился с нее, тяжело дыша, и сказал:

— Я не могу, Анна. Сожалею. — Он указал на свою ногу. — Меня постоянно мучает боль. И сегодня сильнее обычного. Простите меня.

Она поняла, что он пытался ей сказать. Слабый нездоровый запах объяснил все.

— Сир… Генрих, тут не за что просить прощения. Мне жаль, что вы страдаете от боли. Чем я могу помочь?

— Вы очень добры, но мои доктора уже все испробовали. Может, завтра станет лучше. Давайте поспим. — И король устроился на постели поудобнее. Очевидно, возвращаться в свои апартаменты сегодня вечером он не собирался.

— Я надеюсь на это, — сказала Анна. — Спокойной ночи, Генрих.