Королева в ракушке. Книга вторая. Восход и закат. Часть вторая

Наоми затрагивает дело Штекера, священника-антисемита. После покушения на жизнь всеми любимого кайзера Вильгельма Первого, которое пытался совершить ненормальный юноша Гудель Месгер, священнику Штеккеру было запрещено произносить антисемитские проповеди перед членами его партии христианских рабочих. Позднее, после второго покушения, канцлер Бисмарк объявил вне закона социал-демократическую партию. Тогда на жизнь кайзера покушался человек по имени Нобилинг, из образованной семьи, талантливый инженер. Вышла эта партия из подполья накануне Первой мировой войны, сразу же после знаменитого манифеста кайзера Вильгельма Второго о том, что больше нет партий. Но кайзера сбросили, а Гитлер вернул антисемитизм в Германию.

Слова профессора Тревора Ропера о коммунистах врезались в сознание Наоми. В начале своего пути коммунисты не гнушались ничем. В 1917 Ленин и его приспешники воспользовались помощью немцев, чтобы вернуться из эмиграции в Россию. Во время Первой мировой войны немцы использовали их для организации смуты в России, чтобы подорвать ее изнутри. Врагами коммунистов были социал-демократы. В советской России коммунисты готовили нацистских офицеров, а в Германии коммунистическая партия подчинялась указаниям чужого государства. Существует целая теория о том, как помогали коммунисты Гитлеру. Они рассчитывали, что он быстро потеряет силу, и тогда они придут к власти. Коммунистическая партия Германии вела жестокую войну против социал-демократов, даже ценой объединения с нацистами. Одному из лидеров германских коммунистов Карлу Нойману совесть не позволила подчиниться партийной дисциплине, за что он был убит в России. Подобная судьба ждет и героя романа – Эрвина.

Профессор лорд Ропер сказал ей со всей решительностью, что жестокость в крови немцев, и что это народ варваров. В начале тридцатых годов она ощутила на себе эту жестокость. И эта жестокость ставшая частью жизни немцев, проложила путь нацизму.

Около Александерплац, недалеко от здания коммунистической партии, собралась толпа прохожих.

– Петер! Петер! Петерхен! – кричит из окна старуха.

Люди начали собираться у дома. Среди них – Эрвин. Он только что расстался с Эдит. Лицо старухи исчезло. Человек выскакивает из дома, останавливается на верхних ступеньках последнего лестничного пролета, всплескивает руками, поднимает глаза к небу. Отчаяние слышится в его крике:

– Петер! Петер! Петерхен!

Никто из собравшихся не знает, кто это Петерхен, и что с ним произошло. Но каждый представляет себе его горькую судьбу, и любое предположение тут же становится фактом. Женщины тоже возносят руки и просят высшую силу оказать милосердие Петерхену. Прохожие останавливаются, присоединяются к толпе и гул усиливается.

Эрвин протискивается к входу в дом, поднимается к человеку, стоящему на ступеньках:

– Что случилось? Чем вам можно помочь?

Оказывается, Петерхен не ребенок, с которым случилась беда, а птичка – канарейка. Вернее, кенарь из пары в клетке, который утром набрался мужества, и улетел. Мужчина на ступеньках вздыхает, и многие в толпе тоже вздыхают, но толпа все увеличивается, сопереживает мужчине. Эрвин стоит у входа и напряженно ожидает, что произойдет.

– И купил я его-то всего за одну марку, – продолжает рассказывать мужчина толпе, – такой вот первоклассный кенарь достался мне за одну марку. Такая была радость в жизни. И вот… все потеряно.

– Потерян, – поддерживает его женщина, – воробьи его заклюют до смерти.

– Такой красивый, аристократичный кенарь! – вздыхает его хозяин.

– Не дадут ему жить. Эти серые птички не терпят птиц-аристократов.

Дети чирикают, как птички, и один из ребят швыряет снежок в воробьев.

– Не нападайте на воробьев, они еще завтра станут вашей пищей, – слышен чей-то голос из толпы, и Эрвин тут же понимает, что хозяин этого голоса вовсе не беспокоится о желтом кенаре.

– Мы и так уже едим мясо старых лошадей!

– Эта республика еще начнет вас кормить крысами!

Разговоры крутятся в толпе, и разгорающееся пламя уже кажет первые свои языки.

Топот ног на месте, хрип голосов, нервное покашливание.

– Дитрих! Где ты? Я плохо себя чувствую, Дитрих.

– Бабка, – объясняет мужчина на ступеньках, – бабка кричит. Что мне делать, если рак съедает ее желудок. И утром был у нее приступ боли. Из-за нее она не закрыла окно, и кенарь улетел.

– Так оно со стариками, – вздыхает кто-то в толпе.

– Дитрих! Приходи скорей!

– Поднимись к ней, человек. Она нуждается в помощи.

Эрвин берется за рукав Дитриха, и даже дергает его, пытаясь вывести из апатии.

– Что мне с ней делать? – отвечает Дитрих плачущим голосом. – Она осталась одна. Жена моя умерла год назад от этой же болезни, и оставила на меня бабку, больную раком.

– Все мы сгниваем от рака.

– Врачи давно открыли, что причины заболевания раком это голод и нищета. Факт!

Эрвин застрял в толпе по дороге в здание коммунистической партии. Сегодня он должен предстать перед судом товарищей за его сопротивление сотрудничеству с нацистами.