Королева восстанет

– Уже нет, нет, – выговорила я. Сердце разрывалось на части, однако это правда. Какой бы ненавистной и жестокой она ни была. – Иногда я жалею, что ты не заметил мои шипы раньше, пока не стало слишком поздно. Пока я не успела причинить столько вреда…

Губы Бенедикта коснулись моего лба. Поцеловав меня в макушку, он обнял меня так же крепко, как я его.

Мгновение словно стало стеклянным. Я едва осмеливалась дышать. Одно неверное движение – и он мог разбиться. Ничего, кроме осколков; то, что было между нами, уничтожено навсегда. Возможно, этот момент с Беном – последний в своем роде. Мимолетная пауза, короткий вздох облегчения перед тем, как мы расстанемся – на этот раз навсегда. Но даже все понимая, я отказывалась это признавать. А мое сердце, похоже, вообще не в состоянии это осознать.

– Пожалуйста, не надо меня больше ненавидеть, – выдохнула я, сморгнув слезы. Одна из них сорвалась и впиталась в рубашку Бенедикта.

Он положил щеку на мою голову. Я почувствовала, как его щетина нежно царапнула мою кожу.

– Вряд ли я когда-нибудь это делал, – тихо отозвался он.

У меня зародилась надежда. Правда, она тут же угасла, стоило мне поднять глаза и встретиться взглядом с Бенедиктом. Он так и остался до боли отстраненным.

– К сожалению, это ничего не меняет, – спокойно сказал Бен. В голосе прозвучала хрипотца.

Я сглотнула:

– Потому что ты не можешь меня простить.

Он покачал головой:

– Потому что я не имею права прощать тебя, Флоренс. Ты заставила меня и эту страну пройти через ад. И несмотря ни на что, я все еще настолько потерян в своих чувствах к тебе, что часть меня готова вытерпеть все это снова, лишь бы вернуть тебя. Но так нельзя. Не тогда, когда на кону королевство. Существование. Жизни. Люди заслуживают на этом престоле кого-то большего, чем влюбленный дурак.

Впервые со дня летнего солнцестояния Бенедикт заговорил со мной таким образом. Спокойно. Мягко. Уравновешенно. И это, как ни странно, лишило меня возможности что-либо возразить.

Я не могла ничего сказать. Не могла привести никаких контраргументов. Никаких оправданий. Все, что я способна произнести в ответ, – это обыкновенное «Ты прав».

Так что я продолжала молчать. Потому что при всем желании не сумела бы заставить себя произнести эту фразу.

– А знаешь, что самое страшное? – тихо спросил Бенедикт, зарываясь рукой в мои волосы. – Мне кажется, я с самого начала видел твои шипы. И просто не хотел это признавать. Думал, что все остальное в тебе стоит того, чтобы однажды о них порезаться.

У меня сжалось горло.

– И как – оно того стоило? – решила узнать я, едва дыша, хотя и знала ответ. Моя ложь разрушила не только нашу любовь. Она поставила под угрозу целую страну.

– Я не уверен, – тем не менее признал Бенедикт, сделав глубокий вдох. – Потому что эта остальная часть тебя теперь потеряна, и все, что мне осталось, – это кровоточащие раны.

– Я не потеряна, Бенедикт, – шепотом заверила его я, а по лицу между тем заструились новые слезы. – Я прямо здесь. С тобой.

– Я просто больше не знаю, кто ты на самом деле, – ответил он и заправил прядь волос мне за ухо. Потом положил ладонь на мою щеку и нежно погладил большим пальцем. – И как бы ни звучал ответ на этот вопрос… той Флоренс, которой ты была в моих глазах, больше не существует.

После этого я больше не могла сдерживать слезы. Они беспрепятственно потекли по лицу, из горла вырвался всхлип. Бенедикт гладил меня по вискам и волосам, а я с такой силой цеплялась за ткань его рубашки, что заболели пальцы.

– А знаешь, что еще хуже? – с трудом выговорила я, и слова было очень тяжело разобрать, так как горе и отчаяние грозили их размыть. – Я всегда считала, что делаю все это ради высшего блага. Но теперь эта страна в огне – из-за меня, – а мне абсолютно все равно. Единственное, о чем я думаю, – это ты. Я не желаю ничего, кроме твоего прощения. Твоей ласки. Насколько эгоистичным может быть человек? Насколько сильно можно предать себя? Я даже не могу осуждать тебя за то, что ты больше меня не хочешь. Теперь я знаю, что все равно никогда тебя не заслуживала.

– Не говори так, – пробормотал он.

– Почему? – всхлипнула я. – Это ведь правда, не так ли? И ты наконец тоже это осознал.

– Поверь мне, Флоренс, я достаточно часто думаю и об обратном. Но это не значит, что это правда. Ты заслуживала меня, так же как и я заслуживал тебя. И возможно, мы до сих пор друг друга заслуживаем. Но дело не в том, чтобы заслужить друг друга. Дело в доверии.

– А его у тебя больше нет, – опередила его я, шмыгнув носом. – Я знаю.

Бенедикт молчал. Ну конечно. Больше нечего сказать – уж точно не то, что я хотела бы от него услышать. И все же я отчаянно подбирала слова, чтобы продолжить разговор. Чтобы продлить этот момент. Вот только в голову больше ничего не приходило.

– Пойдем спать, – наконец прошептал Бенедикт.

– Ты снова меня запрешь? – спросила я надтреснутым голосом.

Он покачал головой:

– Если хочешь, я останусь здесь. Только на эту ночь.

В груди защемило еще больше. Тем не менее я кивнула.

– Да, пожалуйста, – так же шепотом отозвалась я, и он отстранился от меня.