Королева восстанет

Пока я ложилась в кровать, Бенедикт выключил свет. Я услышала, как зашуршало одеяло, потом матрас немного просел под весом мужского тела, и одно это ощущение показалось мне настолько знакомым, что на глаза снова навернулись слезы.

Я осталась на своей половине, опасаясь на него давить. Но Бенедикт приподнял ткань нашего одеяла, и я как будто почувствовала, что он потянулся ко мне.

– Идите сюда, мисс Хоторн, – прошептал он с редким оттенком юмора в голосе, который, тем не менее, не мог скрыть его боли. – В конце концов, я должен убедиться, что вы не улизнете ночью из постели.

Я тихонько хмыкнула – и этот звук быстро перерос в жалкий всхлип, – но подвинулась к груди Бенедикта. Он снова заключил меня в объятия, и я прижалась к нему так тесно, как только могла.

– Хотелось бы мне, чтобы это была просто шутка, – пробормотала я, уткнувшись носом в его шею.

Так близко к нему, в темноте, под этим пуховым одеялом, во мне неизбежно проснулось желание большего. Желание поцеловать его. Раздеть его. Ощутить его обнаженную кожу на своей и уравновесить недавний грубый секс нежным. Но я отмела эти мысли в сторону. Сконцентрировалась на дыхании Бенедикта, на его ласковых прикосновениях, на биении его сердца напротив моего.

Он гладил меня по волосам и спине, а я понимала, что его тепло и усталость скоро убаюкают меня и я усну. Но мне хотелось наслаждаться его близостью как можно дольше.

– Мне бы тоже хотелось, – выдохнул Бенедикт, и по моему позвоночнику пробежала дрожь. Он все еще такой открытый, такой честный. Просто чудо, что мы лежим здесь. Что стекло еще не разбилось, что момент еще длился.

И тогда я совершила очередную ошибку.

Лежа в объятиях Бенедикта, я снова начала надеяться. Надеяться на то, что, возможно, это все-таки не конец, а начало чего-то нового. Ведь после всего, что произошло сегодня ночью, и всего, что он сейчас сказал, я больше не могу отказаться от Бенедикта Тюдора.

Я глубоко вдохнула, впитывая его знакомый запах леса и открытого огня, и сдержала тяжелый вздох.

– Ты пахнешь домом, – шепотом призналась я. Но это не полная правда.

Правда в том, что уже очень давно дом для меня пах им.

Глава 13 Сквозь тьму

БЕНЕДИКТ

Ночь с Флоренс была ошибкой. Или, по крайней мере, я так думал, потому что не мог сказать наверняка. Мне было слишком приятно держать эту девушку в объятиях и чувствовать ее дыхание на моей шее, пока она медленно засыпала.

В течение нескольких часов все ощущалось почти как прежде. В темноте моей спальни прошлое растворилось. Среди мягких простыней моей кровати не осталось ни предательства, ни лжи, ни вражды. Только Флоренс и я, снова так близко друг к другу, как нам никогда не следовало быть. А с этой близостью вернулись и все запретные чувства, от которых я старательно отмахивался. Она размыла последние границы. И наша честность лишь сделала правду еще более болезненной.

Решение казалось таким простым. Я должен просто простить Флоренс. Дать ей шанс, прыгнуть выше головы, проигнорировать свои осторожность и недоверие. Мы могли бы оставить все позади и вместе смотреть в светлое будущее. Но, как я уже ей говорил: я не мог этого сделать. Слишком многое удерживало меня от этого прощения и, вероятно, будет удерживать всегда. Нельзя ставить женщину выше своей страны.

Наблюдая за Флоренс со стороны, я старался подавить тоску в груди. Она тихо беседовала с Валерианом, и, хотя я находился достаточно близко, чтобы слышать каждое слово, мои мысли ускользали совсем в другом направлении. Взгляд задержался на ее шее, где уже затянулась рана от укуса, оставленного мной прошлой ночью. На следующее утро после нашего срыва я дал Флоренс еще каплю своей крови, чтобы поддержать процесс заживления. Столько же, сколько получали все кровавые невесты до нее. Так почему же у меня такое чувство, что для нее этого недостаточно?

Эрис права. Не стоило давать ей больше, чем необходимо. Месяцами я позволял ей пить из меня в надежде, что так она будет в большей безопасности. С чисто рациональной точки зрения мне это почти ничего не стоило. Я нес в себе силу четырех поколений. В сравнении с этим что такое несколько глотков крови?

Но впредь нельзя оправдываться тем, что таким образом я защищаю Флоренс. В нынешней ситуации моя жизнь важнее, чем ее. К тому же теперь, когда мы больше не пара и она считается преступницей, я так или иначе должен буду беспокоиться о своей короне, а не о ее благополучии.

Флоренс поймала мой взгляд, и я тут же пожалел, что вообще на нее посмотрел. Осторожной улыбки, которой она меня одарила, прежде чем повернуться обратно к брату, хватило, чтобы вновь воспламенить мое сердце.

Я подозревал, что так будет продолжаться еще довольно долго. Огонь, который Флоренс разожгла в моей душе, пробрался слишком глубоко, чтобы его можно было потушить. Этот жар угаснет лишь тогда, когда от него не останется ничего, кроме пепла. И я должен свыкнуться с этой мыслью. Наконец-то взять себя в руки, черт возьми. Сейчас нельзя позволять себе отвлекаться.