Королева восстанет

Через полчаса нас с Бенедиктом отвезут в телестудию, где мы дадим интервью. Оно выйдет в эфир завтра, когда новые изменения вступят в силу. Совет посчитал это хорошей идеей, чтобы немного смягчить настроение населения. Таким образом мы сделаем громкое заявление. Гораздо более весомое, чем на пресс-конференции, где просто стояли на заднем плане. Сейчас я действовала от лица людей этой страны и должна продемонстрировать вампирам, почему дать нам больше прав – правильный шаг.

Симпатия крайне важна. Они должны думать, что, выбрав меня, король сделал правильный и, главное, разумный выбор. Мы с Бенедиктом ответим на ряд личных вопросов о наших отношениях и постараемся, чтобы любовь между нами выглядела как можно реалистичнее – несмотря на то, что это уже не так. Впрочем, весьма сомнительно, что это поможет преодолеть глубокое недоверие, разделяющее вампиров и людей.

Не знаю, что сильнее меня беспокоило. То, что мне придется притворяться перед всей страной, или тот факт, что я должна позволить себе полностью погрузиться в эту ложь, чтобы она получилась убедительной. Ночь в объятиях Бенедикта до сих пор отзывалась в животе – в виде миллиона бабочек, которые устраивали настоящий ураган всякий раз, когда он оказывался со мной в одной комнате. И это интервью не поможет.

– Может, это и хорошо, что вы вынуждены проводить время вместе, – рассуждала Бриана. – Вы почти не разговаривали друг с другом после секса.

– Потому что говорить не о чем, – напомнила я. Я уже поплакалась ей о дилемме с Бенедиктом. Однако Бриана была твердо уверена, что у нашей любви еще есть шанс. Этот оптимизм объединял их с Лирой. – Все и так уже сказано, – продолжила я. – А то, что произойдет перед камерой, все равно не будет настоящим.

– Почему? – спросила она. – Если ощущения реальные…

Я застонала:

– Неважно, какие будут ощущения, у них нет будущего.

– С каких пор ты стала такой пессимисткой? – поинтересовалась подруга. – Неудивительно, что вы с Беном так хорошо поняли друг друга. Мистер и миссис Ворчуны.

– Я реалистка, – пробурчала я, встретившись с Брианой взглядом в зеркале. – А теперь, пожалуйста, перестань внушать мне идеи, которые все равно никогда не сбудутся.

– Ладно, – сдалась она. – Вы больше никогда в жизни не сойдетесь. Так лучше?

Я закатила глаза, но забыла, что собиралась сказать, так как в этот момент Бриана зацепилась расческой за мои волосы.

– Ау, – воскликнула я.

– Ой. Прости. У тебя такие непослушные кудри.

– Вполне в моем стиле, – саркастически ответила я, и Бриана с ухмылкой покачала головой.

– Честно говоря, если Бенедикт так и не захочет тебя вернуть, то ему же хуже. А не тебе. Рано или поздно он это поймет.

– Хм, – только и выдавила из себя я, желая пресечь дальнейшее обсуждение. Но мне правда очень хотелось бы согласиться с Брианой.

Мы покинули замок обычным способом. Нас с Бенедиктом сопроводили от входных ворот к небольшой транспортной колонне, состоящей из лимузина и двух внедорожников. Мы заняли места на заднем сиденье машины S-класса, Эрис села впереди. Перегородка закрыла нас от нее и водителя, а вкупе с тонированными стеклами у меня создалось впечатление, будто мы с Бенедиктом в машине совершенно одни.

Я робко взглянула на него. На нем черный костюм с белой рубашкой, но, как это часто бывало, без галстука. Эта маленькая деталь неожиданно вызвала у меня умиление. Мне нравилась граница, которую он проводил с ее помощью. Пусть Бенедикт и подчинился ожиданиям, возложенным на него и его роль, но полностью им не покорился. Одним лишь отсутствием галстука он словно демонстрировал, что за королем стоит человек.

– Сколько нам ехать? – спросила я, когда лимузин начал движение.

– Около двадцати минут, – спокойно ответил Бенедикт.

– А, – просто отозвалась я. Двадцать минут – это довольно долгий срок для взаимного молчания. Но у меня не было сил заполнять его светскими беседами, поэтому я лишь молча смотрела в окно, за которым мимо нас проносился город.

Тем не менее присутствие Бенедикта ощущалось болезненно остро. Его запах пропитал салон автомобиля и очень быстро овладел каждым моим вдохом. Позволит ли он мне открыть окно? Скорее всего, нет. У Эрис случится приступ, а потом она воспользуется детским замком безопасности, чтобы у меня больше не возникало подобных идей. Я глубоко вздохнула и сразу прокляла себя за то, что только что до отказа наполнила легкие запахом Бенедикта.

Тот никак не реагировал. Следя за ним краем глаза, я пришла к выводу, что он тоже сосредоточился на видах за стеклом, но атмосфера между нами была настолько напряжена, что вряд ли мне это померещилось.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Бенедикт через несколько минут.

Я не знала, испытывать мне облегчение от того, что он нарушил молчание, или нет. В любом случае его мягкий тон неизбежно вызвал у меня желание расстегнуть ремень безопасности и подвинуться к нему.