Королева воздуха и тьмы

Все, в том числе и Кьеран, расселись вокруг длинного стола. Он тихо сидел рядом с Марком – непроницаемое выражение лица, простая черная рубашка, льняные штаны. Совсем не похож на того Кьерана, каким Эмма его видела в последний раз при Неблагом Дворе – разъяренный, весь в крови и грязи.

Магнус тоже был совсем не такой, каким она его помнила. Он вошел, тяжело опираясь на Алека, лицо серое, заострившееся, скрывающее боль. Его завернули в одеяло, уложили на кушетку возле стола: несмотря на это и на теплую погоду, он все равно то и дело принимался дрожать. И всякий раз Алек наклонялся, гладил его по голове, подтыкал одеяло. И всякий раз Джейс – он сидел напротив, рядом с Клэри – напрягался и бессильно сжимал кулаки. Поэтому что это и значит быть парабатаями: чувствуешь боль другого, как свою собственную.

Пока Эмма рассказывала о Туле́, Магнус лежал с закрытыми глазами. Джулиан спокойно вставлял слово или два всякий раз, как она забывала какую-то подробность или сглаживала детали, которые он считал нужным подать в неприкрытом виде. И не мешал говорить самые ужасные вещи: про то, как умерли Алек и Магнус; про казнь Изабель и Меч Смерти… Про гибель Клэри от руки Лилит.

И про Джейса. Тот недоверчиво вытаращил глаза, когда Эмма рассказывала про его двойника в Туле́, привязанного к Себастьяну так долго, что ему уже никогда не освободиться. Клэри взяла его за руку и крепко сжала: глаза у нее были полны слез. Когда она слушала про собственную смерть, они оставались сухи.

Но хуже всего, конечно, было говорить о Ливви. Другие истории были сущий ужас, но Ливви, живая в том далеком и страшном мире, напоминала, что у них есть свой кошмар – здесь, в мире этом, и ни отменить, ни изменить его не получится.

Дрю, которая настояла на том, чтобы сидеть вместе со всеми, не проронила ни слова, слушая про Ливви, но по щекам ее безмолвно текли слезы. Марк стал пепельно бледным. Тай – он выглядел еще более худым, чем Эмма помнила, – тоже не шелохнулся и ничего не сказал. Кит, сидевший рядом, нерешительно накрыл его руку своей. Тай не отреагировал. Но и не отодвинулся.

Эмма продолжала рассказ – все равно другого выбора у нее не было. Под конец горло у нее дико разболелось; Кристина с совершенно серым лицом подтолкнула к ней по столу стакан воды. Эмма благодарно приняла.

Воцарилось молчание. Никто не знал, что сказать. Только у Тавви в наушниках тихо тренькала музыка: сидя в уголке, он возился с железной дорогой. Наушники принадлежали Таю, но он дал их Тавви еще до того, как Эмма начала рассказ.

– Бедняга Пепел, – сказала наконец Клэри; она была очень бледна. – Он был… мой племянник. Мой брат, конечно, то еще чудовище, но…

– Пепел меня спас, – перебила Эмма. – Он реально спас мне жизнь. Сказал, это потому что ему понравилось, как я о тебе говорила. Но он решил остаться в Туле́. Мы предлагали забрать его – он не захотел.

– Спасибо, – Клэри натянуто улыбнулась; в глазах стояли слезы.

– Ладно, а теперь давайте о важном, – подал голос Магнус с кушетки и свирепо поглядел на Алека. – Ты что, убил себя? Это с какой же стати?

Тот вытаращил на него глаза.

– Это не я! Магнус, это же альтернативная вселенная!

Магнус схватил его за рубашку.

– Если я правда помру, тебе запрещается откалывать такие номера! Понял? Кто будет заботиться о наших детях? Как ты мог так с ними поступить?!

– У нас в том мире вообще не было никаких детей! – запротестовал несчастный Алек.

– А правда, где Раф и Макс? – тихонько спросила Эмма у Кристины.

– В Нью-Йорке. За ними присматривают Саймон и Изабель. Алек каждый день проверяет, не заболел ли Макс, но, кажется, с ним пока все в порядке.

– Тебе запрещается причинять себе вред при любых обстоятельствах! – продолжал бушевать Магнус, хотя голос у него был очень хриплый. – Тебе это понятно, Александр?

– Ни за что не буду, – Алек нежно погладил его по щеке. – Никогда.

Магнус вцепился ему в руку и уткнулся лицом в ладонь.

Все отвели глаза: пусть парни побудут друг с другом.

– Понятно, чего ты набросилась на меня, когда я пытался поднять тебя на ноги, – сказал Эмме Джейс; его золотые глаза омрачила печаль, которую она только начинала понимать. – Когда ты вывалилась из портала… вся в крови, я думал, тебя надо срочно нести в медчасть, а ты ну отбиваться и вопила, будто я монстр какой…

– Слушай, я этого совершенно не помню, – честно сказала Эмма. – Я в курсе, что ты совершенно другой человек, хоть и выглядишь как он. Не надо расстраиваться или считать себя ответственным за то, что делал не ты.

– Те мы, которые в Туле́, – она посмотрела на остальных, – это реально не мы. Если станете думать о них, как о собственных копиях, умом рехнетесь.

– Та Ливви не моя, – сказал Тай. – Это не моя Ливви.

Кит бросил на него быстрый взгляд. Остальные Блэкторны тоже озадаченно смотрели на Тая, но никто ничего не сказал. Джулиан поднял руку, будто собирался возразить, но снова ее опустил.