Королева воздуха и тьмы

Эмма изо всех сил старалась дышать нормально. От его пальцев на руне ее всю слегка потряхивало.

Его пальцы отправились гулять вниз по руке, до запястья, а потом опять вверх. Это были умные, легкие пальцы. Он касался ее – словно рисовал. Вот ключицы, вот ямка у основания шеи… Вот верхняя часть груди в вырезе платья.

Эмма поежилась. Было так легко раствориться в этом ощущении, утонуть и забыть обо всем, спрятаться за ним, как за щитом.

– Если собираешься сделать это, сначала придется меня поцеловать, – сказала она.

Он заключил ее в объятия. Губы оказались теплые и мягкие, а поцелуй – нежным, а потом жарким. Ее руки путешествовали по всему его телу – теперь уже это был знакомый маршрут: гладкость мускулов под футболкой, коллекция шрамов, тонкие лопатки, изогнутая впадина позвоночника. Он пробормотал, что она прекрасна, что он хочет ее, что всегда хотел…

Сердце с боями прокладывало себе дорогу вон из груди. Каждая клеточка наперебой уверяла ее в том, что это Джулиан, ее настоящий Джулиан – что он на вкус, на запах, на ощупь точно такой как надо, и что она его любит…

– Идеально, – прошептал он ей в губы. – Так мы можем быть вместе и никому не причинить вреда.

Тело безмолвно заорало: не отвечай! Просто продолжай делать, что делаешь!

Но разум на сотрудничество не пошел.

– И что это должно значить?

Он посмотрел на нее из-под тени волос. Ей отчаянно хотелось притянуть его к себе и покрыть тысячей поцелуев, закрыть глаза и забыть, что что-то не так, не так, не так…

Но ей никогда еще не приходилось закрывать с ним глаза.

– Все дело в эмоциях, а не в акте, – сказал он. – Если я тебя не люблю, мы можем этим заниматься, быть вместе физически, и проклятие не сработает.

«Если я тебя не люблю…»

Она внезапно почувствовала себя очень усталой.

– Видимо, так и есть. Ты только что сказал, что хочешь меня. Что я прекрасна. Но ты не сказал, что ты меня любишь. Хотя раньше всегда говорил.

Что-то промелькнуло у него в глазах.

– Я не тот же, что было раньше. Я не могу сказать, что чувствую вещи, которых не понимаю.

– Ну, а я хочу того, что был раньше. Я хочу Джулиана Блэкторна. Моего Джулиана Блэкторна.

Он протянул руку – она отступила. Не потому, что не желала его прикосновения, а потому что очень его желала. Ее тело не видело никакой разницы между этим Джулианом и тем, который был ей так нужен.

– Тогда кто я для тебя? – он уронил руку.

– Ты – некая личность, которую я буду защищать, пока мой Джулиан не вернется снова жить внутри тебя, – сказала она. – Эту личность я не хочу. Я хочу того Джулиана, которого люблю. Может, ты и в клетке, Джулс, но пока ты такой – я в клетке вместе с тобой.

Утро как всегда обрушилось на нее ярким солнцем и докучливым щебетом птиц. Эмма вышла из комнаты с раскалывающейся головой и обнаружила околачивающуюся возле двери Кристину в симпатичном персиковом свитере с жемчужинками вдоль ворота с кружкой кофе в руке.

После ухода Джулиана Эмма проспала от силы часа три – и это были очень плохие три часа. Когда она захлопнула за собой дверь, Кристина так и подскочила.

– И сколько кофе, интересно, ты уже выпила? – осведомилась Эмма, надевая желтый ободок с ромашками.

– Эта – третья, – сообщила Кристина. – Чувствую себя колибри.

Она помахала для наглядности кружкой и пристроилась рядом шаг в шаг.

– Мне надо с тобой поговорить.

– Это зачем еще? – осторожно поинтересовалась Эмма.

– Моя личная жизнь – сплошной кошмар. Que lio.

– А, отлично. Я боялась, это будет что-то про политику.

– Я целовалась с Кьераном, – трагически выдала Кристина.

– Чего? Когда? – Эмма чуть ступеньку не пропустила.

– В стране фэйри, – простонала ее подруга.

– В смысле, в щечку целовалась или как?

– Нет. Настоящий поцелуй. Губами.

– И как это было?

Ей никак не удавалось представить себе целующегося Кьерана: он всегда был такой холодный и отстраненный. Красивый, конечно, но красотой статуи, а не живого человека.

Кристина покраснела, краска залила ее лицо и шею.

– Это было хорошо, – придушенным голосом ответила она. – Нежно и очень… заботливо. Как будто я ему небезразлична.

Еще более странно. Однако дело было не в том, чтобы представить себе Кьерана, а в том, чтобы поддержать подругу. Которой было бы лучше оказаться с Марком, но Марк расторопностью не отличался, да еще это связывающее заклятие…

– Ну, что случилось в стране фэйри, в стране фэйри и останется, – рассудительно заметила Эмма.

– Если ты имеешь в виду, что не надо говорить Марку, так он уже знает. А если собираешься спросить, хочу ли я быть только с Марком, то на это я ответить не могу. Я понятия не имею, чего хочу.

– А что Марк и Кьеран думают по поводу друг друга? У них все еще романтические отношения?

– Они любят друг друга, в это я вмешиваться не могу, – в ее голосе была такая печаль, что Эмма чуть не встала посреди коридора как вкопанная и не принялась душить подругу в объятиях – к счастью, они уже дошли до кухни.