Королева воздуха и тьмы

Эмма больше не могла сдержать слез. Она заплакала навзрыд и рухнула на колени, так и не выпустив из рук Меча. Она сама не понимала, что чувствует: беспредельное отчаяние или облегчение, равного которому не знала до этой минуты. Джулиан тихо подошел и опустился рядом с ней, склонив колени на холодный мрамор.

– Почему сейчас? – спросил он. – Магнус ведь говорил, что у нас есть запас времени…

– Моя руна жглась… и твоя тоже, я знаю, не отрицай. И еще – вот это… – Она закатала рукав свитера и повернула руку ладонью вверх, показывая знак на предплечье: темную паутину, все еще небольшую, но разраставшуюся с каждым днем. – По-моему, времени у нас не осталось.

– Тогда мы можем избавиться от Меток, – предложил Джулиан. Он говорил мягко, ободряюще – тем голосом, который берег для людей, самых дорогих его сердцу. – И ты, и я. Я думал, что…

Эмма покачала головой:

– Я говорила с Джемом на собрании. И он сказал, что не сделает этого – ни за что и никогда. А Магнус один не справится… – У нее перехватило дыхание. – В Туле́ Диана рассказала мне, что когда Себастьян начал брать верх, парабатаи в ее мире стали монстрами. Их руны начали гореть, кожа покрылась черными узорами, и в конце концов они превратились в чудовищ. Это же происходит и с нами, Джулиан. Все эти разговоры насчет проклятия, которое превращает нас в чудовищ… Понимаешь, не в этом дело! Просто в самой сути этих уз таится что-то ужасное! Что-то вроде… вроде раковой опухоли.

– Почему ты мне сразу не сказала? – спросил Джулиан после долгой паузы.

– Я сама не сразу в это поверила, – прошептала Эмма. – Я думала – может, такое происходит только в Туле́. Но потом наши руны начали жечься. И этот черный узор у меня на руке… Когда я его увидела, я поняла…

– Но все-таки мы не можем быть уверены, – мягко возразил Джулиан. – Я знаю, что ты чувствуешь. Тебя всю трясет, да? Трудно собраться с мыслями? И сердце колотится, как сумасшедшее…

Эмма кивнула.

– Откуда ты…

– Со мной то же самое, – сказал Джулиан. – Я все-таки думаю, что это проклятие. Джем сказал, оно даст нам силу. И у меня такое чувство… знаешь, как будто я весь наэлектризован, даже свечусь! И меня тоже трясет.

– Но на вид ты вроде в порядке, – нахмурилась Эмма.

– Я еще не отошел от чар. Осталось еще немного защиты, – объяснил Джулиан. – Это все равно что вылезать из ямы: просто ты уже добралась до верха, а я – еще нет. – Он обхватил руками колени. – Я понимаю, чего ты боишься. Любой на твоем месте испугался бы. Но я все-таки хочу попросить тебя кое-что для меня сделать. Пожалуйста, Эмма! Поверь!

– Поверить? – переспросила она. – Во что?

– В нас, – сказал Джулиан. – Даже после того, как ты сказала мне, что нам запрещено любить друг друга… Даже после того, как я понял, что нам не надо было становиться парабатаями… В общем, даже после этого у меня остались воспоминания о том, как чудесно нам с тобой было вместе. Как наша дружба превратилась в нечто святое. И я по-прежнему верю в наши узы, Эмма! Я верю в узы парабатаев. Верю, что они важны. Верю во все то прекрасное, что есть между Алеком и Джейсом, и в то, что когда-то было у Джема.

– Но что если эти узы обернутся против нас? Наша величайшая сила станет худшей нашей слабостью!

– Вот потому-то я и прошу тебя поверить, – повторил он. – Если не можешь поверить в саму идею, просто поверь в нас! Завтра мы, возможно, пойдем на битву. Мы – против них. И чтобы устоять и победить в этой битве, нам понадобятся Джейс и Алек, Клэри и Саймон… да и мы с тобой! Нам понадобятся все наши силы, понимаешь? Так что, Эмма… всего один день! Мы терпели дольше. Осталось продержаться всего один день.

– Но мне понадобится Меч Смерти, – возразила Эмма, прижимая к себе клинок. – Без него ничего не получится.

– Если мы завтра победим, сможем попросить помощи у Конклава, – сказал Джулиан. – А если нет – что ж, Гораций с радостью избавит нас от рун. Сама понимаешь, он будет только счастлив.

– Я и сама об этом думала, – призналась Эмма. – Но мы ведь не можем знать наверняка, правда?

– Не можем, – согласился он. – Но если ты все-таки это сделаешь… если ты решишь уничтожить узы, я останусь здесь, с тобой, и разделю с тобой вину. Ты никак не сможешь помешать мне.

– А как же дети? – прошептала она.

Мысль о том, что Джулиана разлучат с ними, что на Блэкторнов обрушится новое горе, была невыносима.

– Теперь у них есть Хелен и Алина, – пожал плечами Джулиан. – Я не единственный, кто способен позаботиться о нашей семье. Когда мне было хуже всего, ты делала для меня все, что могла. Теперь пришла моя очередь.

– Ладно, – вздохнула Эмма. – Хорошо. Я подожду еще один день.