Королева Жанна. Книги 1-3

Жанна вздрогнула и попыталась подняться с места, но не смогла. Глаза ее сделались совсем белыми. У нее остановилось дыхание. С трудом вытолкнула она из себя звук за звуком:

— Что?

Эльвира, подойдя к ней, рассказала все, что знала. Она говорила тихо и строго, глядя в белые глаза. Она ожидала чего угодно: рыданий, звериного вопля, обморока. Но ничего этого не было.

Когда миновал первый момент шока, Жанна сразу же заговорила о бумагах принца. Могло показаться, что ее совсем не трогает его смерть.

Все это началось позже, вечером. Обморок был таким затяжным и глубоким, что Кайзерини стал беспокоиться. Кроме того, Жанна, падая, сильно ударилась головой об пол. Ее удалось привести в чувство лишь на рассвете.

Последующие дни и ночи были непрерывной пыткой. Жанна не плакала: горе было слишком сильно. Она корчилась на постели, задыхалась; надолго утыкалась лицом в подушки, и тогда тишину пронзали страшные, утробные стоны, даже отдаленно не похожие на рыдания. Она не отвечала на вопросы, отказывалась от пищи. Кайзерини, Эльвира и Анхела не отходили от нее, но она их не видела. Оставалось одно: усыпить ее, и Кайзерини насильно споил ей снотворную микстуру.

— Мадонна должна плакать, — сказал он Эльвире и Анхеле, — иначе она сойдет с ума.

Очнувшись, Жанна заявила, что хочет видеть его. Над телом Вильбуа в это время работали бальзамировщики Эльвира пыталась отговорить Жанну; она говорила с ней тихо и ласково, как с больным ребенком, но Жанна стояла на своем.

— Я хочу его видеть.

— Жанета, но сейчас уже смеркается. Пока мы соберемся, настанет ночь. А ехать надо в Мирион.

— Я хочу его видеть.

— Душенька, сердечко мое, поедем завтра Ты не голодна?

— Я хочу его видеть.

В этот момент вошел Кайзерини.

— Маэстро! — сказала Жанна. — Maestro, io voglio vederlo[104]. Вы видите, я в своем уме. Разрешите мне Я не переживу этой ночи, если не увижу его.

Кайзерини помедлил, потом принял решение.

— Va bene, madonna[105], вы увидите его. Но для этого надо чего-нибудь съесть, иначе ноги не будут держать вас.

Жанна беспрекословно согласилась. Кайзерини шепнул Эльвире:

— Возможно, это заставит мадонну плакать.

Пока приготовили все, пока дали знать в Мирион, и впрямь настала ночь. Для конвоя была наряжена рота телогреев с огнестрельным оружием. Двое простых солдат снесли Ее Величество в карету. С ней были Эльвира, Анхела и врач. Все было черно: небо, земля, река, дома и одежда людей. В черном зале Мириона, окруженный желтым трепетным островком свечей, стоял гроб. Жанна подошла и долго смотрела.

— Да, — сказала она наконец и отвернулась.

В карете она сказала:

— Я хочу видеть это место.

На этот раз ее желание было выполнено без единого возражения. Карета остановилась на перекрестке улиц Руто и Амилиунар. Жанна вышла. Дул холодный ночной ветер. Углы домов, камни мостовой дрожали в свете факелов. Ветер срывал с них острые клочья огня. Жанна внимательно осмотрела все и молча села в карету.

Она не плакала и после этого. Она лежала неподвижно, с широко открытыми, страшными глазами Утром она сказала:

— Маэстро, дайте мне еще сонного питья, чтобы завтра я могла присутствовать на похоронах.

Она вела себя слишком разумно, и этого-то сильнее всего боялась Эльвира.

— Синьора де Коссе, церемония чести окончена, — шептал Лианкар, почтительно касаясь ее руки.

Эльвира вернулась к настоящему моменту: Рыцарский зал, помост, на помосте стоит Жанна. Она поднялась к ней.

— Жанна, пора закрывать гроб, — шепнула она.

— Его больше не откроют? — спросила Жанна, не двигаясь с места.

— Откроют в соборе. Но прощаться надо здесь.

— Хорошо. Прощайтесь.

Эльвира, за ней Анхела поцеловали мертвый напудренный лоб. Жанна опустилась на колени и уронила лицо на батистовый воротник мертвеца. Так прошло пять минут. Она не шевелилась, и никто не шевелился. Она поцеловала мертвые веки и сказала:

— Закрывайте.

Как жаль, что солнце нельзя занавесить крепом!

Впрочем, сожаления по этому поводу были непродолжительны и лицемерны: у жителей славного города Толета гораздо сильнее скорби было любопытство. Торжественно-мрачный спектакль похорон, который предвкушала вся столица, конечно, куда приятнее и удобнее было наблюдать при солнечном свете, нежели под серыми тучами, чреватыми дождем или снегом. Путь следования траурного кортежа из замка Мирион в собор Омнад, старательно продуманный похоронной комиссией под председательством церемониймейстера, графа Кремона, был заранее объявлен глашатаями на рынках и площадях; поэтому желающих посмотреть мистерию, в которой играет сама королева и первейшие вельможи, набралось великое множество. Все улицы, крыши домов, балконы — были полны народом.