Королева железного века против Рима

Смерть короля-клиента обострила противоречия в системе клиентских отношений. Хотя такого рода царствование было официальным назначением, подтверждённым юридическими процедурами, положение дело зависело в первую очередь от индивидуальных отношений между монархом и римским императором. Тацит не приводит доказательств передачи власти от царя-клиента супругу или детям после смерти как права, основанного на формальных нормах. Тем не менее, он упоминает о воле Прасутага, предполагая, что тот мог высказать её, ожидая, что она будет уважена. Мотивы Прасутага столь же важны, как и содержание его завещания. Тацит излагает события следующим образом: «Царь иценов Прасутаг, славившийся огромным богатством, назначил в завещании своими наследниками Цезаря и двух дочерей, рассчитывая, что эта угодливость оградит его царство и достояние от насилий». По оценке Тацита, Прасутаг был человеком с наследственным богатством и властью, который хотел оставить своё царство и дом неприкосновенным. Невозможно сказать, как именно повелитель иценов представлял разделение царства между Нероном и собственными дочерями. Возможно, он хотел, чтобы клиентские отношения перешли к его дочерям; однако смерть разрушила отношения клиента с Римом и оставила неопределённым статус народа иценов и семьи царя. Возможно, Прасутаг намеревался сделать Нерона наследником царства и обеспечить дочерей за счёт других средств. Завещание Прасутага предполагает, что ицены признавали богатство и сохранение земель предков как выражение ссоциального татуса и власти. Указания завещания также подразумевают, что иценские женщины могли унаследовать богатство и собственность отца.

Ожидание Прасутага, что назначение императора частичным сонаследником защитит его семью от обид и несправедливости, такое отношение перекликается с мотивами римских мужчин, которые пытались достичь аналогичной цели. В своей книге «Жизнеописание Юлия Агриколы» Тацит описывает негативные последствия назначения императора сонаследником. Агрикола умирает после продолжительной болезни, и император Домициан пытается скрыть свою радость по поводу его смерти, а также страх, что люди могут заподозрить его в причастности к гибели этого государственного деятеля. Завещание Агриколы трактуется как тонкое оскорбление императора: «Достоверно известно, что, прочитав оставленное Агриколой завещание, в котором он назначил Домициана сонаследником лучшей из жён и почтительнейшей из дочерей, тот не скрыл своей радости, как если бы был по заслугам отмечен этим знаком признательности покойного. Его душу вконец ослепила и развратила беспрерывная лесть, и он оставался в неведении, что хороший отец избирает в сонаследники только дурного принцепса».

В данном случае Домициан не смог понять, как подобает вести себя хорошему императору, и принял наследство от человека, который оставил после себя живых детей. Как царь-клиент, Прасутаг необязательно должен был составлять завещание. Однако, описывая два завещания со сходным содержанием, Тацит ставит Прасутага и Агриколу в один ряд с заботливыми семьянинами, а Нерона и Домициана с плохими императорами. Содержание завещания говорит больше о характере императора и доброте покойного, чем об ожиданиях продолжения отношений с Римом. Более важной, чем эти отношения, является надежда на сохранение безопасности семьи. В «Анналах» Тацита несколько человек, приговорённых Нероном к смерти, призываются назвать императора или его чиновников сонаследниками с аналогичными целями. Незадолго до самоубийства Анней Мела назначает своим наследником преторианского префекта Нерона – Тигеллина в надежде, что другие аспекты его воли могут остаться незыблемыми, в то время как Луцию Ветеру советуют назвать Нерона сонаследником до самоубийства, но тот отказывается, «не желая напоследок запятнать раболепием жизнь, прожитую как подобает свободному», и раздаёт все наличные деньги рабам. Ветер предполагает, что назначение императора наследником является признаком скорее раболепия, чем свободы. Учитывая эти примеры, Прасутаг, с одной стороны, находился в положении короля-клиента, а с другой, был таким же подданным тирана, как и все остальные.

Положение Боудики в качестве жены короля-клиента, возможно, и принесло ей римское гражданство, но этот статус не гарантировал, что она и её семья будут пользоваться уважением Рима и императора после смерти мужа. Нерон не вмешивался в дела Британии, а римская аристократия считала, что королевство Прасутага созрело для завоевания. Возможно, если бы Нерон поступил в соответствии с условиями завещания, восстания могло бы и не произойти. Вместо этого история Боудики воплотила в себе все проблемы, возникшие из-за несостоятельности клиентской системы и неприемлемого для местного населения управления римскими провинциями во времена Нерона.