Королева железного века против Рима

Римские тексты изобилуют предположениями о неспособности женщины править, а историко-литературные штудии о королевах почти всегда отрицательны. Историк Тит Ливий предполагает, что монархия по своей сути опасна, так как ограничивает свободу управляемых. Королевы особенно подозрительны, поскольку они склонны заботиться о себе, а не о своём народе, ненасытны в жадности и стремлении к власти и готовы пойти на компромисс с моралью, чтобы достичь собственных целей. Первый пример Ливия связан с правлением полулегендарного Сервия Туллия, шестого царя Рима, который властвовал в середине VI века до н. э. Младшая дочь Сервия Туллия, по имени Туллия, возжелала власти и убедила своего шурина Луция Тарквиния убить её старшую сестру, а также расправиться с мужем самой Туллии, чтобы она с Луцием могли пожениться. В конце концов Тарквиний объявил себя царём, сбросил Сервия со ступеней сената и приказал убить его. Туллия наехала на тело убитого отца своей колесницей, когда направлялась в сенат, чтобы поздравить мужа с обретением царского титула. По словам Ливия, хуже всего было то, что эта пара оборвала жизнь единственного человека, который, возможно, планировал покончить с монархией и освободить Рим.

Действия Туллии типичны для жестокой, властной правительницы. Враждебные иностранные регенты также демонстрируют мужскую силу или женскую распущенность и безнравственность. Аманирену, царицу мероитского царства Куш, которая вела борьбу против римлян с 27 по 22 год до н. э. Страбон называет её не именем, а титулом Кандаки и описывает как «женщину мужского склада», слепую на один глаз; создаётся впечатление, что это не женщина, а Ганнибал Барка в юбке. Элегический поэт Секст Аврелий Проперций предостерегает читателя от власти женщин и обращается к мифологическим и историческим персонажам – Медее, Пентесилее, Омфале и Семирамиде. Клеопатра, последняя царица Египта Птолемеев (правила в 51–30 годах до н. э.), является его главной моделью: она не только мужественна и безнравственная, но и обладала способностью управлять самим Юпитером (Юлием Цезарем) и угрожала будущему Рима. Рим опасался Клеопатры, потому что она бросала вызов всему римской укладу, включая религию, политику и военное дело. В неё видели ту же угрозу, что позже в Боудике.

В 31 году до н. э., под предводительством полководца Агриппы, флот Октавиана разбил силы Антония и Клеопатры при мысе Акциум. Эта решающая битва была немедленно мифологизирована как окончательный триумф цивилизации над варварством. Поражение Клеопатры символически доказало превосходство римлян и жизнеспособность их миссии культивировать и завоёвывать мир. Современник Проперция, поэт Гораций, праздновал победу при Акции, признавая силу и стойкость Клеопатры перед лицом гибели. В его оде «Поражение и триумф Клеопатры» она описана «чудовищем», которое снискало благородной смерти, предпочитая прижать злобных змей к груди и не позволить унизить себя в качестве пленника в триумфе Октавиана. Таким образом, если Проперций подчёркивал, что Клеопатра использовала сексуальность для влияния на римских мужчин, то Гораций предполагает, что она обрела честь после смерти.

Египет был присоединён в качестве римской провинции. Клеопатра оказалась неспособной спасти царство и свою семью. Почти столетие спустя в Британии Боудика попыталась сохранить и то и другое.

Картимандуя, королева бригантов

Римские предположения об иностранных королевах накладываются на восприятие реальности, особенно когда подобные женщины имеют какие-либо отношения с теми, кто находится у власти в Риме. На этом литературном фоне Тацит представляет истории двух женщин-вождей Британии позднего железного века: Боудики из племени иценов и Картимандуи из племени бригантов. Как лидеры, Боудика и Картимандуя выделяются среди римских женщин, которые не могли занимать официальные посты во власти, а также женщин в своих собственных обществах. Картимандуя была союзной царицей Рима примерно во времена Боудики и одной из немногих женщин, признанных Тацитом царицей (regina). Её правление предшествовало и продолжалось после восстания Боудики, а её литературный образ представляет альтернативный взгляд на женщину, обладающую властью. Картимандуя характеризуется как олицетворение её кельтского имени: carti – «бешеная», mandu – «кобылка». Она – необузданная женщина, чья безнравственность, распущенность, коварство, беззаконие, коррупция и жестокость, по-видимому, являются качествами иностранной королевы по умолчанию. Она служит литературным фоном для Боудики, и Тацит, возможно, намеревался усилить симпатии своей аудитории к Боудике посредством такого сравнения.