Королева Золотых песков

Всадников встретила орава детей, ставшая с шумным гомоном кружиться вокруг их лошадей, с интересом взирая на чужака и его спутницу. Где– то на заднем плане показались из шатров, подобно темным теням, облаченные с ног до головы в бурки женщины… Иллирия знала, если и были во всем Идоне более ущемленные существа, чем рабыни, это были женщины номадов… Бесправные, полностью полагающиеся на волю мужчин, лишенные права на удовольствие… Номады верили, что у женщин нет души… Что они, как сосуд–  если не заполнить его до краев раскаленным маслом тяжкого быта и труда, в пустоте поселится злой джинн… С содроганием женского естества она вспомнила одну из жутких, варварских традиций этих земель–  обрезать часть женских половых органов при рождении… Даже ей, не знавшей истинной ласки мужчины, это казалось жутким и кощунственным… Когда отчаяние одиночества заполняло королеву до краев, она часто трогала себя там, расслабляясь… Эти женщины были лишены даже этого права…

Горестно сглотнула… И ведь они тоже были ее подданными… Только разве способна она была пробраться через эти безжалостные пески, чтобы освободить несчастных… Да и нужна ли им была дарованная ею свобода….

Когда, наконец, королева оказалась на земле на своих двоих, немного покачнулась. Многочасовая тряска в седле, полностью выбила ее из сил. Она чувствовала прожигающий взгляд номада и боялась лишний раз пошевелить даже головой. Ее глаза были прикованы к земле, но даже в таком положении она ощутила, как пустынник подошел к ним с Эмилем достаточно близко. Сердце ее непроизвольно забилось.. А вдруг, если он поймет…

Хозяин лишь усмехнулся…

– Хорошая рабыня, послушная…– он изучал ее, опять рассматривал, опять проявлял интерес,–  Другая бы нет– нет, да попыталась оглядеться по сторонам, просто из любопытства… Они все любопытные, особенно молодые, а ты, смотрю, вымуштрованная, да, девочка?– почувствовала руку на своей голове, дернулась.

– Убери руку, мы это уже обсуждали,–  послышался предупреждающий металлически голос Эмиля. Снова звякнуло оружие… Иллирия зажмурилась… Неужели все сейчас закончится дракой? Страшно было так, что сердце колотилось о гланды…

– Все– все, извини… Я не вкладывал в этот жест ничего такого, путник… Расслабься… Просто… поражен тем, как она покладиста, если по твоим словам, она только– только попала к тебе и была невинна… Обычно такой покорности добиваются годами…

– Хорошая порка за малейшее ослушание и мужской кол поглубже в горло в случае, если попытается возразить– вот тебе наилучший рецепт покладистости, номад, тебе ли не знать,–  оба похотливо засмеялись.

– Прошу к столу, дорогой гость. Ты верно устал с дороги и проголодался.

За рабыню не волнуйся. Понимаю, ей тоже надо восстановить силы. Она может сесть в углу комнаты. Ей принесут похлебку…

Через мгновение Эмиль с номадом расположились по– господски в центре шатра перед накрытой скатертью, расстеленной прямо на полу, согласно номадской традиции. Баранина и рис аппетитно пахли, сводя с ума. Забившаяся в угол Иллирия чувствовала ароматы, заставлявшие внутренности болезненно сжиматься, но страх быть разоблаченной все так же лишал ее желания лишний раз даже пошевелиться. Ее напрягало нахождение в одних покоях с мужчинами, в и то же время, она облегченно выдохнула, поняв, что с женщинами этого неприятного, пугающего мужчины сталкиваться ей не придется… Наверное, он посчитал рабыню– шлюху для утех гладиатора недостойной их компании… А ей только лучше… Лишние разговоры, лишние взгляды…

Ноги и спина затекли, тело требовало расслабления и долгожданного отдыха, а в животе болезненно урчало от голода. Но никто приносить ей еды раньше мужчин не спешил… Она терпеливо ждала, считая мгновения до того, как они смогут, наконец, отдохнуть хотя бы в какой– то иллюзии уединенности, вдали от испытующих взглядов пустынника… И даже перспектива остаться с Эмилем в одном шалаше наедине была сейчас не так пугающа…

В палатку впорхнули несколько женщины, с ног до головы покрытых синими бурками. Они расставили еще какие– то блюда перед номадом и Эмилем и поднесли пиалу Иллирии, небрежно, почти расплескав содержимое, поставив, можно сказать, кинув перед ней. Так же ей была брошена и суховатая лепешка хлеба.

Девушка жадно припала губами к содержимому и, к своему разочарованию, поняла, что похлебка перед ней–  всего лишь бульон из кореньев и зерен. Скудное, небогатое питание для рабов в этих суровых краях… На мясе экономили. Не для дешевой рабсилы… Зато такая пища позволяла худо– бедно поддерживать жизненные силы, но не приносила ни удовольствия, ни истинного насыщения… Бросила быстрый взгляд на стол мужчин–  там, к ее зависти, аппетитно дымилась баранина… Господам доставалось лучшее…

– Так почему Золотой город?– спросил хозяин, вальяжно развалившись на подушках.

– Ты сам ответил на вопрос–  золото… Хочу много денег…

– Хорошо умеешь драться? Думаешь, попытать судьбу?

– Как видишь, если я еще жив, дерусь неплохо…–  усмехнулся Эмиль.

– Откуда ты родом?