Королева Золотых песков

– Можешь смотреть, номад, на то, как я заставляю ее желать меня… Как заставляю испытывать удовольствие…. Поверь мне, ни плеть, ни боль, ни страх не способны делать из женщины рабыню так легко и так просто, как ее ответное желание…– он накрыл лоно Иллирии рукой и сильно его сжал. Девушка невольно охнула. Никогда еще никто не касался ее там… Кроме нее самой.

– Влажная…–  хрипло простонал он, то ли про себя, то ли для номада. Лира чувствовала, как резко вздымается его грудь… Его возбуждение передалось и ей учащенным дыханием и странными ощущениями между ног…

Она знала, что номад смотрел… Его хриплое дыхание разрывало накаленную тишину шатра.

– Почему завязал ей глаза?– голос пустынника теперь звучал сипло, словно надорванная струна.

– Мой народ верит, что если женщина смотрит мужчине в глаза, когда достигает пика удовольствия, она навсегда становится его… Признает в нем хозяина. Я не желаю, чтобы ваши взгляды ненароком пересеклись… Она только моя…

Последние слова он прорычал, начиная двигать пальцами в ней все активнее… Иллирия невольно начала выгибаться, с силой прихватив его руку и впиваясь в плоть ногтями. С ее губ начали слетать непроизвольные стоны, которые всякий раз встречались обоими мужчинами сдавленными порывистыми хрипами.

Иллирия чувствовала, как между ягодиц ей упирается возбужденное достоинство Эмиля, невольно ерзала, инстинктивно пытаясь выкрутиться от его пальцев, а сама тем самым непроизвольно его еще больше распаляла. Сильная мужская рука накрыла теперь и ее грудь, умело сжав сосок через ткань. Воздуха в легких девушки было все меньше… Она не знала, что бывает так… Не подвластно контролю…

Еще пару его умелых движений–  и сознание Иллирии озарила золотая вспышка, похожая на удар молнии… Она громко простонала, откинулась спиной на мужчину, выгнувшись дугой и забилась в конвульсиях удовольствия.

Мужчины тоже теперь стонали в голос. Лира чувствовала справа от себя какие– то ритмичные движения, и только когда реальность стала понемногу возвращаться, она с ужасом поняла, что это номад удовлетворяет себя рукой совсем рядом…

Ее тело все еще тряслось от пережитого удовольствия, но… по сознанию обухом било и другое не менее сильное чувство–  унижения… подавленности…

Эмиль все еще был возбужден. Его рука собственнически сжимала ее талию. И каждый его порывистый вздох отражался в ее теле спазмами противоречивых эмоций.

– Что ж, надеюсь, представление тебе понравилось,–  нарушил наэлектризованную тишину Эмиль,–  а теперь разреши мне продолжить, но уже наедине с моей рабыней… Ты и так увидел больше, чем я позволил бы в другой ситуации…

Номад хмыкнул. Его тон был хмельным, словно после изрядной порции вина…

– Теперь я понимаю, путник, почему ты так рьяно оберегаешь тело этой рабыни… Она сокровище… Не был бы ты гостем в моем доме, я бы не раздумывая, убил за нее…– искренне произнес пустынник. Эмиль знал, в его словах нет угрозы. Традиция гостеприимства в домах номадов была непреложной. Раз переступивший порог шатра пустынника и отпивший у него глоток воды может быть спокойным–  номад никогда не покусится на жизнь своего гостя, кем бы он ни был, даже заклятым врагом…

– Что ж, не буду тебя задерживать, путник. Тебя проводят в шатер, где ты сможешь отдохнуть. Там тебя уже ждет пиала с водой, чтобы можно было хотя бы немного смыть песок с тела. С утра можете выдвигаться в путь. Твою лошадь тоже накормят…

Эмиль потянул все еще потерянную Иллирию за руку на себя и тут же проследовал за слугой, ведущим их к шатру.

ГЛАВА 15

Стоило им оказаться за пологом своего шатра, Иллирия развернулась к Эмилю и наотмашь ударила его по лицу.

– Еще раз так сделаешь, пожалеешь!–  процедил сквозь зубы, хватая девушку и притягивая к себе, близко– близко…

– Ты что вообще себе позволяешь, раб?! Вернемся в город –прикажу тебя высечь до полусмерти!– яростно шипит она ему в губы.

– Да ну?– усмехается,–  ключевое слово «вернемся»… Понимаешь, что это всецело зависит только от меня, девочка Лира?– его рука нагло трогает ее лицо,–  будешь плохо себя вести, подарю тебя номаду.

– Ублюдок!– снова цедит яростно сквозь приоткрытые губы, раскрасневшиеся от постоянных укусов самой себя.

Он не отвечает. Порывисто дышит, тяжело на нее смотря. Его ноздри раздуваются… И ей страшно, по– настоящему страшно… Ей показалось, или ее слова его задели… А может он просто был вне себя, забыв, что он отнюдь не хозяин, а она не строптивая невольница… Такой Эмиль ее пугал, сильно пугал… Иллирия пятится, невольно отступает назад.

– Пора тебе научиться вести себя благоразумно, королева,–  вроде взял себя в руки. Говорит тихо, якобы спокойно, но очевидно, это спокойствие напускное. Там, внутри него, бездна… Тьма с раскаленной лавой… Ее личные объятия Диспатера…