Королевишны #3колбаски

Мы молча сидим, греясь друг от друга. Уже просто болтаем обо всём. Он очень откровенен, говорит, что благодарен за «то, что мы делаем для Хакимы». А что мы такого делаем? Ну, что мы заботимся о ней, что стали ей друзьями. Она ведь тоже, знаешь, стала моей подругой, и это тоже мило с её стороны. У тебя раньше не было подруг? – спрашивает Кадер. Нет. По крайней мере, никого, с кем стоило бы целую неделю крутить педали бок о бок.

– Йу-у-ху! Вот и бы! – кричит нам Астрид, приближаясь с шоколадными булочками и журналом «ИнРокс». – Кадеру полегчало, Бирей? Ты сделала ему бассаж плеча?

Передовица «ИнРокс» посвящена «Индокитаю». Астрид громко читает нам всю статью, чтобы мы прониклись монументальностью этой группы (точнее, бодубедтальдостью).

И мы едем дальше.

Где-то рядом аэропорт, судя по оглушительному рёву самолётов. Поскольку мой верный навигатор усоп, я решаю, что это международный аэропорт Шарль де Голль. Солнце возражает: Орли.

Астрид:

– Да ваб-то какая раздица? Дам дет дикакого дела до аэропорта!

Хакима:

– Да, неважно какой, уши всё равно глохнут.

Наконец, в половине девятого, когда река уже чёрная, а деревья проглотили всех птиц:

– Выше нос, ребята! Въезжаем в Шуази.

И похоже, кому-то мы здесь всё-таки интересны.

* * *

– Давайте, сможете продавать колбаски в саду мэрии!

Мэрия – красивое здание, немного напоминающее замок из лего. В саду лужайки, фонтан и – только сегодня и только для нас – духовой оркестр, сцена и толпы шуазинцев и шуазинок.

– О нет, – ворчит Хакима, – снова программа в мирейском духе, осмотр всего города с экскурсией по историческим местам…

Но нет, госпожа мэр задумала довольно непринуждённый вечер. После торговли колбасками мы слушаем оркестр на свежем воздухе, болтаем с людьми. Местная молодёжь устраивает рэп-батл на сцене, и я чувствую себя немного подавленно, потому что тоже хотела бы уметь писать так, жёстко и умно, серьёзные тексты про жизнь, про политику, но всё моё бурк-ан-бресское существование – это мы с мамой, Филипп Дюмон и кот Колобулька.

Я сказала это одному из батлеров, Зимо, здоровенному парню, который читал про свою жизнь, что кружит, считая этажи бетонных башен, где он пашет, натирая стёкла, вечный ритм платформа – вокзал, электричка Шуази – Париж, потом назад, вагон битком, всюду пот течёт с лиц простых людей с глазами убийц, потому что жара и стаи офисных крыс дохнут в вагонах, грязных, тесных, где нет места расправить плечи, когда ты высок, но потолок слишком низко, и он, пока едет вагон, вспоминает о том, что видно с бетонных высот: облака глядят из окон-сот с тоской, а внизу люди-букашки снуют между башнями корпораций, вот она, Франция? И сквозь стёкла в слёзных подтёках он видит залы собраний, цифры с шестью нулями, когда сам батрачишь за двадцатку часами…

– Эх, Зимо, вот я бы не смогла сказать ничего такого, потому что это было бы сплошное враньё: мне живётся легко, всё зашибись, и ничего у меня не происходит, только глажу кота Колобульку, и всё.

Он смеётся:

– Погоди, тебе сколько, пятнадцать? Даже будь у тебя что сказать, ты бы нормально не сказала. Это рано, для серьёзных слов нужна зрелость. Я вижу пацанов твоего возраста, как они пытаются батлить, но всё, что могут, – это глупости про секс, хотя ни разу ни с кем не спали, или про тюрьму, когда в жизни не взорвали и петарды.

Солнце подключается:

– Ты будешь писать что-то юморное, Мирей. Напишешь так, что все обхохочутся. Это твоё.

– Я бы с радостью, но не могу, – отвечаю я грустно. – Я хочу Нобелевскую по литературе, а юморным писателям её не дают.

– Зачем тебе Нобелевка?

– Чтобы на вручении не упомянуть биологического отца.

– А, понятно, – говорят Солнце и Зимо, оба явно уважают моё намерение.

Вдруг к нам подходит женщина лет сорока:

– Привет, я Валери… но возможно, вы знаете меня под псевдонимом Симоны де Гуж? Фемблогерки?

– Да ладдо! – восклицает Астрид. – Вы – Сибода де Гуж?

– Ну да, а что?

– Э-э, до у вас де…

– Что?

– Ду, у вас стрижка де под бальчика!

– Верное наблюдение, – улыбается Валери/Симона де Гуж.

– И вы де лесбиядка?

– Эм-м, вообще-то не обязательно быть лесбиянкой, чтобы быть феминисткой. Как и коротко стричься, чтобы быть лесбиянкой…

– Да, до это всё-таки побогает, – рассудительно замечает Астрид.

Симона де Гуж смеётся:

– Слушайте, девочки, я непременно хотела с вами познакомиться. Я слежу за вами с того момента, как прочитала про вас в интернете. Возможно, вы знаете, что у меня два главных направления борьбы. Во-первых, я борюсь за то, чтобы девушки-подростки не подвергались систематическому осуждению и замечаниям об их внешности, в особенности со стороны сверстников-мальчиков. Во-вторых, борюсь, чтобы они воспринимали спорт не как способ похудеть, а как самопреодоление. Идея в том, чтобы внедрить политику конкретных поощряющих практик в стандарт школьного физического воспитания, который…