Королевская кобра

«Красива» – сейчас это звучало как насмешка. Ведь в детстве я именно об этом и мечтала – стать красивой, стать жрицей. Я стала и той и другой, но принесло ли это счастье? Теперь я хотела, чтобы на моем лице появился какой-нибудь изъян. Чтобы Поллав и его друзья не останавливали на мне маслянистых взглядов, не облизывали губы, не раздевали глазами. Чтобы никогда больше не пришлось пережить того, что было в ночь посвящения и в прошлую ночь.

– Так что, будь готова. Рано или поздно кто-нибудь отважится покорить эту крепость. И тогда не дерись, как дикая кошка, а с благодарностью прими дар, – она посмотрела на меня из-под полуприкрытых век. И махнула рукой, когда я попробовала возразить. – Хватит про свою ядовитость. Я не верю в нее. Пугай других.

Все. Хватит. Я поднялась из воды и начала одеваться. Кажется, первый кандидат на подтверждение моей смертоносности найден. Ману, зря ты так откровенен с женщинами.

Итак, что было в моем распоряжении? Жены вместе с наложницами делали сладости, чтобы после поста съесть их вместе с мужем. Та, что слишком много болтает, тоже сидела с ними и голодными глазами смотрела, как изюм и орехи исчезают в лакомстве.

Именно это мне и надо.

– Марна, – позвала я служанку. – Принеси мне фруктов и орехов, я пока надену украшения, – приказала я и пошла в свои покои.

Пользуясь отсутствием служанки, обильно смочила пальцы ядом – мне он не повредит, а вот на орехах останутся следы. Теперь главное сделать так, чтобы женщина соблазнилась на них.

Я села так, чтобы меня отовсюду было хорошо видно и, отправляясь в покои, невозможно было пройти мимо. Я не была ни женой, ни любовницей, поэтому могла позволить себе вдоволь есть, при этом ловила злые взгляды.

– Я тоже хочу есть, – посмотрев на меня, сказала Майя, и я почувствовала стыд. Девочка ни в чем не виновата, но вынуждена страдать, из-за того, что ее так рано выдали замуж, а подружке Ману захотелось поболтать.

– Тебе нельзя до вечера, – внушала ей старшая жена, кажется, она стала Майе кем-то вроде матери. – Ты же не хочешь, чтобы наш муж заболел?

Майя помотала головой, но при этом не сводила с меня голодных глаз. Я бы нашла способ с ней поделиться, но все было яде, как и я сама.

– Ну что же, надо очистить руки для мехенди, – сказала подруга Ману, когда сладости ровными рядами выстроились на подносах. Она поднялась и отправилась к себе, подтверждая, что я все правильно рассчитала.

Она прошла совсем рядом и собрала в горсть все что лежало на подносе. Но и я не зевала – немного выдвинула ногу, и женщина споткнулась. Чтобы устоять, она оперлась мне на плечо, но тут же отстранилась и заговорщицки подмигнула.

– Что случилось? Ты ее коснулась? – раздались обеспокоенные возгласы. – Обязательно вымой руки, – напутствовала женщину старшая жена.

– Конечно, – обернулась она и пошла дальше, с хрустом разгрызая отравленные орехи.

Теперь мне осталось только ждать и наблюдать. Получилось просто замечательно – никто не заметил, что плутовка ела, но все видели, что она коснулась меня. Яд сильный, и уже к вечеру она почувствует себя плохо. А пока пусть веселится и думает, что всех провела.

Я улыбнулась своим мыслям и устроилась поудобнее – впереди нанесение мехенди. Мастерицы уже пришли, и женщины шумно выбирали рисунки.

Под терпкий запах хны они наперебой посвящали маленькую Майю в тайны супружеских отношений. Девочка слушала приоткрыв рот, я же тем временем внимательно наблюдала за подругой Ману. Видимо, яд уже начал действовать: она судорожно сглатывала и взглядом искала воду – все это было мне знакомо, только в более щадящем варианте, так же, как и мгновенная смена жара ознобом. Об этом говорили ее красные щеки, которые, спустя один удар сердца, теряли все краски. Женщина прикасалась дрожащими пальцами ко лбу, потом к украшенной золотом шее. Наверняка, у нее сейчас горит горло и жжет в животе. Вода бы могла помочь, но в пост никто не позволит ей пить, а значит яд подействует еще быстрее. Не удивлюсь, если еще до наступления вечера все будет кончено.

– Видья, что с тобой? – старшая жена наконец-то заметила ее нездоровье. – Плохо себя чувствуешь из-за голода? – сквозь сочувствие, в ее голосе явно пробивалось удовольствие. Очевидно, старшая считала, что Видья должна платить за то, что две ночи провела с господином. В то время, как остальные томятся в одиночестве и молятся.

Я же подумала: «Как удивительно. Я столько времени прожила в этом доме, но узнала имя подруги Ману только перед ее смертью. Сколького я еще не знаю в этом доме?»

– Ничего-ничего, потерпи, – старшая по-матерински погадила Видью по голове. – До вечера уже недолго осталось. Это же не первый твой пост.

– Да-да. Все в порядке, – Видья говорила с трудом. Я вспомнила детство и сама чувствовала, как слова царапают пересохшее горло.