Королевская кобра

– Ты так любишь меня, Нейса? – Поллав смотрел на меня снизу-вверх. – Я очень хочу выполнить твое желание, но не могу. Моя кровь закипает при виде тебя. Позволь на тебя посмотреть. Только посмотреть. Сними сари. Клянусь моими детьми, я тебя не трону, – он уже взял край сари и потянул

По спине потекли капельки холодного пота, а волосы на затылке зашевелились. Если бы выполнила его просьбу, то умерла бы от стыда. Я крепко ухватила ткань и теперь отнять ее могли, только оторвав мне руки.

– Поллав-джи, я простая рабыня и не могу оскорбить своим видом ваш взор, – нашлись спасительные слова. Мать не оставила меня. – Прошу вас, не просите меня об этом. Позвольте уйти.

– Ты права, – наконец он обмяк. – Видеть твою красоту и не обладать ей, это оскорбление природы. Иди, – выпустил сари, – Но я найду способ, и тогда мы встретимся, как равные. Верь мне, Нейса. Это обязательно случится.

Именно это меня больше всего и пугало. Перепуганная, я выскочила в коридор и, не замечая ничего, побежала к гарему.

Как жить здесь дальше? Как себя вести? Как заставить Марвари забыть о его желаниях.

А в гареме полным ходом шли приготовления – завтра великий праздник, и все жены готовятся к посту. А после него проведут время с мужем. Значит, по крайней мере два дня, я буду свободна от его общества.

Обитательницы гарема встали с первыми лучами солнца. Сегодня не было различий между женами и наложницами. Сегодня их объединяла одна цель – выдержать пост и совершить молитвы, чтобы их хозяин и супруг и дальше продолжал здравствовать.

И только я смотрела на царящий бедлам с кощунственными мыслями – если Поллав не прекратит свои попытки сближения, то все их молитвы напрасны.

Женщины шумной толпой вернулись из купален, рассыпались по покоям и вскоре собрались у фонтана, обсуждая сари какого цвета лучше надеть и с какими украшениями, заодно и хвастаясь количеством подарков.

«Куда это они так собираются?» – сквозь их гомон думала я. Ах, да. Молитва. Они все вместе пойдут на службу в ближайший храм. А мне их сопровождать и охранять от зевак и прохожих. Пора тоже освежиться. Только я об этом подумала, как разноголосое стрекотание замолкло – во двор вплыла вернувшаяся от господина жена.

В каждом ее движении сквозила утомленное довольство. Она напоминала львицу на полуденной жаре, что идет отдохнуть в тень после сытного обеда.

Сделав вид, что не заметили ее появления, женщины снова загалдели, я же читала по их лицам так же легко, как если бы сказали вслух – они завидовали. Завидовали зло и непримиримо. Все, кроме маленькой Майи. И только одно примиряло с тем, что она провела ночь с мужем – это то, что они этой ночью наелись, а счастливице придется весь день голодать на пустой желудок.

– Я так не выспалась, – сладко потянулась она, чем заслужила стрелы злых взглядов. – Но перед молитвой необходимо провести омовение. Рабыня, – она снисходительно посмотрела на меня. – Пойдем. Составишь мне компанию, а не то я усну прямо в воде.

Женщина махнула служанкам, и они поспешили к купальням. Я не ее служанка и не обязана подчиняться, но поскольку сама недавно решила помыться, то не стала возражать.

– Ты одна мне не завидуешь, – завела она разговор, – за исключением Майи, но она еще слишком мала. А ты в расцвете красоты, но не завидуешь ни одной из нас: ни женам, ни наложницам. Почему?

– Как я могу завидовать, госпожа? Вы супруги господина. Перед Богами и людьми дали друг другу священные обеты. Наложницы – это наложницы. А я простая рабыня, – я как всегда постаралась спрятаться за свой статус.

– Но ты и не слушаешь, когда девушки обсуждают с каким гостем они были. Тебе это совсем неинтересно?

Мы уже вошли в купальни. Женщина сбросила одежду и неторопливо пошла к купели, демонстрируя роскошное тело: ровную смуглую кожу, налитую грудь, тонкую гибкую талию и тяжелые бедра. Она была словно дорогая бронзовая статуэтка. Неудивительно, что сразу двое мужчин искали ее общества.

– У тебя никогда не было мужчины? – она опустилась в воду и позволила служанкам до красноты растирать кожу.

– Я жила в храме, госпожа, и была жрицей нашей Матери, – тихо ответила я, не желая продолжать неприятный разговор.

– Так у тебя правда никогда не было мужчины? – женщина заливисто рассмеялась, но я не могла понять почему. – Бедные девочки, как же вы там живете, – продолжила она. – Готова поспорить на все свои украшения, что муж положил на тебя глаз и сдерживает его только твоя ядовитость. Ведь так? Признайся?

Я вздрогнула. Еще не хватало призывать недовольство жен на свою голову.

– Зачем господину обращать внимание на какую-то рабыню, когда у него столько прекрасных женщин.

Скорее бы она уже закончила и ушла – молилась я. Купальщица же, казалось, никуда не торопилась.

– Да не какую-то, а очень хорошенькую и невинную. Тебе никогда не говорили, что ты красива? А скромность и смущение действуют на мужчин, как звук трубы на боевых слонов.