Королевская кровь. Книга 9

Макс поднялся на пригорок и остановился в нескольких шагах от костра. Принцесса, одетая в одну сорочку, сидела на одеялах, поджав под себя ногу. Сверкнула в его сторону зелеными глазами, нервно дернула крыльями, опустила голову — и он потер лицо ладонью, не зная, что говорить.

Вязкое ощущение неправильности не отпускало.

— Послушайте, Алина, — проговорил он серьезно. — На самом деле вам нет никакой нужды скреплять этот брак. Мы можем просто сейчас лечь спать. Если вам это претит… Понимаете, довести Жреца до врат — не ваша задача, и вы не обязаны жертвовать собой ради меня…

Она подняла глаза.

— Что вы сейчас делаете, лорд Тротт, — сдавленно произнесла она, вставая. — Зачем? Я только собралась… Разве я могу оставить вас… зачем?

В груди кольнуло стыдом.

— Это называется перекладывание ответственности, Алина, — сказал он глухо, подходя к ней. Принцесса повернула голову в сторону, часто моргая. — Простите меня за это. И никогда не поступайте так.

Она вздохнула, расправила плечи, взглянув на него, и теперь уже Тротт отвел глаза, чтобы не разглядела в них то самое, непозволительное, постыдное, жадное, что сжигало его изнутри.

— Вы ведь б-будете осторожным?

— Обязательно, — пообещал Макс, чувствуя, как трудно дышать и как хочется уже коснуться ее.

— Я вам доверяю, лорд Макс.

— Хорошо… — Он не успел опомниться, как Алина зажмурилась и потянула с себя сорочку. Прижала ее к себе — красная, снова кусающая губы. Макс молча смотрел на принцессу — на ее тонкое девичье тело с маленькими грудками, округлыми коленями и подрагивающими крыльями — и не мог ничего сказать. Не было слов.

— Мне, наверное, лучше лечь? — спросила она дрожащим голосом.

— Да, — ответил он хрипло, поражаясь, что частящее дыхание позволяет еще отвечать. — Да.

Когда она забралась на одеяла, отвернувшись к каменной стене, Макс посмотрел на ее ягодицы, на изгиб талии — и поднял глаза к небу. В висках колотила кровь, а он поспешно раздевался, глядя, как зябко поджимает принцесса пальцы на ногах, как блики огня играют на ее коже и крыльях, на крестцовых ямках и ложбинке позвоночника.

Бросил вещи на землю, лег — Алина чуть напряглась, затаила дыхание. Придвинулся ближе. Еще не касаясь — но шелковые перья крыльев уже щекотали ему живот и грудь, и дышать от знакомого юного запаха было не просто сложно — невозможно. Тротт аккуратно погладил хрупкое плечо, спустился ладонью на живот. Кожа ее казалась обжигающей.

— Я должен подготовить вас, — сипло сказал он, касаясь губами волос. — Чтобы не было больно. Это значит, что мне нужно будет прикасаться к вам… на вашем теле есть места, стимуляция которых позволит организму…

— Я читала… я понимаю ф-физиологию процесса, — проговорила она тоненько. — Д-делайте все, что нужно, п-профессор.

— Тогда, — попросил он тихо, — повернитесь ко мне, Алина.

Она неуверенно качнулась к нему — и при первом же движении Макс мягко развернул ее к себе. Зарылся пальцами в светлые волосы, увидел распахнутые зеленые глаза, приоткрытые губы — и, ослепленный близким совершенным телом, и юной налитостью груди, и трогательными ямками ключиц, притянул ее вплотную, задыхаясь от близости, кожа к коже. И коснулся губами мягких губ.

Как он и думал — жарко и сладко. Как давно он этого хотел.

Принцесса выдохнула, едва уловимо сжавшись. И дышать стало тяжело, почти невозможно — осталось только целовать ее, раздвигая языком губы, вжимая в ложе, чувствуя жар и сладость ее рта. И сдерживаться, сдерживаться, чтобы не напугать.

Его трясло так, что он стискивал зубы. Под руками — гладкая кожа, под губами — ключицы, тонкая шея. Острая юная грудь. Тонкий сливочный вкус кожи. Запах, который он мог бы вдыхать вечно.

Макс ласкал ее языком, спускаясь по животу к бедрам, целовал и гладил так жадно, будто это не ее, а его первый раз был — и задыхался, задыхался от желания, чувствуя, как вздрагивает она под его губами.

От этой дрожи в голове окончательно помутилось, и он задрожал, застонал сам, сжимая ее бедра и целуя уже их. На мгновение приподнялся — увидел ее широко распахнутые глаза, и от их затуманенности его окончательно захлестнула горячая волна, и понесла, заставляя забыть и про самоконтроль, и про осторожность.

Алина лежала, зажмурившись — вся храбрость улетучилась, когда профессор только коснулся ее губ. Принцесса мало что понимала, только сердце колотилось как сумасшедшее, и страшно было посмотреть, что Тротт делает. Она то сжималась, когда он царапал ее щетиной и чувствительно целовал грудь — тогда с губ срывался выдох, и хотелось выгибаться, — то расслаблялась, когда он гладил ее нежно, тягуче, иногда крепко сжимая ладонями. Это было приятно.

Тело отяжелело, дышать становилось все труднее, и она уже несколько раз приоткрывала глаза — и даже неуверенно касалась плеч лорда Макса или его волос. Но ей было очень боязно и непросто — таким шумным было дыхание Тротта, такими настойчивыми становились его губы.

Она вздрогнула — профессор проскользил губами по животу, и по телу плеснуло знакомой сладкой истомой. Алина осторожно и удивленно открыла глаза, чувствуя, как горячо становится ей.