Королевская кровь. Книга 9

Ночной разговор с Люком придал мне сил, и даже утреннюю выматывающую тошноту и слабость я перенесла стойко, без привычных рыданий от бессилия. Когда голова перестала кружиться, я пересчитала иглы, хотя прекрасно знала, сколько их осталось. Но это был мой маленький ритуал, позволяющий справляться с болью.

Всего пять — и я, зажмурившись, задержав дыхание, вколола одну себе в левую руку и замычала, глотая все же выступившие слезы — а боль, ошпарив кожу предплечья, впиталась в похолодевший браслет. Быстрее, чем обычно, впиталась.

Забавный способ поддержания крепости брака, лишний раз доказывающий, что у богов, по крайней мере у Белого Целителя, есть чувство юмора. Я старательно отгоняла от себя идею прямо сейчас сорваться к Люку и стребовать супружеский долг. Если уж нежные разговоры так усиливают действие браслета, то после секса я точно буду избавлена от токсикоза, а по шаманским иглам, наверное, смогу босиком ходить. И спать на них.

Я помотала головой, отсекая дурные мысли, и пересчитала иглы. Теперь четыре. Всего четыре.

День начинался привычно и бессмысленно: опять добродушно ворчала Мария — затем она удалилась погулять с Бобом, — опять я спешно доедала овсяную кашу, пока браслет давал мне передышку. На чай заглянула свекровь — я рассказала ей о звонке Люка, она мне — про детей, которыми она занималась целыми днями. Нам хорошо удавалось делать вид, что все в порядке, а разговоры обо всем на свете поддерживали обеих.

Во дворе и парке гуляли дети с родителями, там же и в доме работали слуги — дом был заполнен вывезенной из лаунвайтского Дармоншир-холла и замка Вейн прислугой с семьями, и, чтобы не сидеть без дела, люди принялись под предводительством Доусона-старшего приводить особняк в порядок. Я их понимала — когда есть занятие, легче переносятся ожидание и страх. У ворот, охраняемых гвардейцами, снова стояла группа просителей, и я приказала дворецкому пригласить их в гостиную, чтобы подождали меня там. Леди Лотта уже собиралась уходить, когда раздался звонок от Майки Доулсона. Он каждое утро звонил мне, чтобы держать в курсе происходящего в Вейне.

— Моя госпожа, — устало проговорил секретарь Люка. — Боюсь, у нас очень тяжелая ситуация. Много раненых, и их со вчерашнего вечера все подвозят. Говорят, на фронте огромное количество потерь и форты вот-вот падут. Вейн переполнен, и солдаты умирают, не дождавшись помощи. Бои все еще идут, персонал не спит вторые сутки.

Я произнесла положенные слова поддержки и попрощалась, снова ощущая вкус предательства. Но что я могла еще сказать или сделать? Когда все госпитали Дармоншира сейчас так же работают на износ?

Я застыла с чашкой чая у рта. А затем передала новости ожидающей леди Шарлотте, сделала несколько глотков и заторопилась, переодеваясь на выход. Ну почему это сразу не пришло мне в голову?

— Мария, — позвала я вернувшуюся с Бобом горничную. — Вызови капитана Осокина. И узнай адрес ближайшего госпиталя.

— Ох, ваша светлость, — укоризненно вздохнула горничная, но видя мой предупреждающий взгляд, добавила только: — А как же просители? Они ждут.

— Я приму их прямо сейчас, — твердо сказала я, и Мария, сделав книксен, вышла из комнаты.

Леди Шарлотта сидела в кресле и наблюдала за мной задумчиво и тревожно.

— Простите, что оставляю вас, — я подошла, сжала ей руку. — Не могу сидеть на месте, леди Лотта. Меня это убивает, а в госпитале я буду полезна.

— Ничего, — ответила она, поднялась и обняла меня. — Я с первого дня ждала, когда тебе в голову придет эта идея, — свекровь усмехнулась. — Как вы похожи с Люком, Марина, удивительно похожи. Он такая же беспокойная натура. — Я пошевелилась в ее объятьях, и она отпустила меня. — Иди, милая, иди. Полагаю, Рита, когда узнает, тоже захочет присоединиться к тебе.

Общение с просителями не добавило мне расположения духа. Все предыдущие дни я выслушивала жалобы беженцев: то им с детьми выделили для проживания старую школу с прохудившейся крышей и без отопления, то часами заставляли ждать в администрации Виндерса, то сократили количество горячих обедов. Я звонила мэру, который каждый раз удивленным голосом говорил "не может быть, непорядок" и клялся, что разберется, накажет виновных и все исправит.

Сейчас же в гостиной сидело несколько семей с детьми — все были одинаково рыжеволосы и измотаны, и все говорили одновременно. Женщины плакали, а я пыталась вычленить суть, и заодно справиться с начавшейся головной болью и накатывающей злостью на виновников.