Королевская кровь. Книга 9

Эти люди бежали из Лаунвайта в первый день войны. Они потратили все сбережения и запасы, переезжая с места на место по мере наступления иномирян, и в Виндерс приехали две недели назад нищими и вымотанными — потому что слышали, что его светлость Дармоншир обещал всем кров, защиту и пищу. Все подготовленные убежища оказались забиты такими же беженцами, как они, и пришлось даже несколько дней ночевать на улицах, пока их не "разобрали" по домам простые сердобольные дармонширцы. Работы, понятное дело, не было, приютившие тоже не могли прокормить целую семью, а в центре помощи при мэрии приходилось отстаивать очереди, чтобы получить обещанные скудные пайки и детское питание.

— И два дня нам выдают только треть пайка, — сдержанно говорил один из мужчин, — под предлогом, что заканчиваются продукты. Мы терпели, но вчера в муке обнаружили червей, а детское питание оказалось просроченным. Хотя люди говорят, что склады заполнены и продукты привозят постоянно. Сами видели, в порт то и дело приходят корабли.

— Хорошо, что детей накормили в храме, — с горечью вмешалась одна из женщин, — и монахи дали нам на руки немного муки и масла, но и там запасы подходят к концу…

Я велела накормить их, собрать с собой продуктов на несколько дней и пообещала разобраться. Люди ушли, а я принялась снова звонить Майки Доулсону, чтобы узнать, что предпринимал Люк. Пока звучали гудки, Мария тихо поставила передо мной кружку с чаем и несколько рогаликов с творогом. Я отмахнулась было, но под ложечкой вдруг засосало, и я осторожно взяла один из рогаликов, откусила…

— Моя госпожа, — возмутился одноглазый секретарь, когда я изложила суть проблемы, — его светлость выделил огромные личные средства на закупку продовольствия для беженцев в Рудлоге, Эмиратах и на Маль-Серене. Царица Иппоталия, помимо этого, шлет нам гуманитарную помощь. По самым скромным подсчетам, продуктов должно хватить до нового урожая.

— Понятно, — сказала я, доедая третий рогалик под довольным взглядом Марии. — Спасибо, Майки. Вы чудо и действительно незаменимы.

Секретарь что-то застенчиво буркнул в трубку, и я отключилась.

Я попросила капитана Осокина взять с собой десяток гвардейцев и проверить склады, а сама первый раз после эвакуации выехала в город. Я не стала настаивать, чтобы сесть за руль, хотя очень хотелось, — меня сопровождали трое охранников, и один из них занял место водителя. А я глядела в окно и ругала себя, что не подумала проехать по Виндерсу ранее. В центре, где среди парков стояли особняки аристократии и богачей, прогуливались дамы с кавалерами, ездили дорогие машины, летали шикарные листолеты. Слуги в парках выгуливали тощих породистых борзых, там же я увидела наездниц явно не из простых семей. Будто не было войны. Но стоило выехать из центра, и картина поменялась. То и дело на улицах попадались бездомные, все остановки общественного транспорта были заняты беженцами, кто-то спал на картонных коробках, кто-то у храмов просил милостыню.

Я осматривала все это и зверела. В первый же день после приезда нам с леди Лоттой и Ритой пришли выразить свое почтение аристократы Виндерса и местный мэр Фемминс. Физиономия у него была самой угодливой и лоснящейся, так что от недостатка питания и тепла он явно не страдал. Тут же вспомнилось, как он клялся мне, что у них нет ни врачей, ни лекарств, ни реанимационного оборудования, — и я выдохнула, чувствуя, как холодеют руки и в груди разрастается тяжелая злость.

— Сначала разберись, — сказала я себе шепотом. — Пожалуйста, сначала разберись.

Водитель покосился на меня в зеркало, но лицо его оставалось каменным.

Мы припарковались у ближайшего госпиталя. Уже снаружи стало понятно, что дело плохо — у входа стояло несколько десятков носилок, подъезжали скорые. На наших глазах из скорой выгрузили сразу трех раненых, которых транспортировали в нарушение всех норм. Машина сразу же развернулась и уехала.

Я в сопровождении гвардейцев прошла в госпиталь. Приемное отделение было переполнено, в коридорах лежали солдаты, суетились санитары и врачи. В нос ударил запах крови, лекарств и антисептика, человеческого пота и грязной одежды. На меня почти не смотрели, но это было понятно: пожалуй, явись сюда сам Триединый, и то ему было бы уделено минимум внимания.

В кабинете главврача не оказалось. Я нашла его в терапии осматривающим больных. Он тоже был усталым и прислушивался к моим вопросам вполуха, словно не понимая, зачем я к нему явилась.

— Не справляемся, ваша светлость, — поделился он, когда мы вышли из палаты. — Сами видите. Не хватает персонала, коек, машин, чтобы забирать раненых. Нам нечем кормить больных, неделю уже сидят на овсяной каше. Мэр на все просьбы отвечает, что сделать ничего не может.

Я скрипнула зубами и попрощалась. Счет к мэру рос на глазах.