Королевская охота.

— Не знаю,— сухо ответил Черешин. Не сорвись, Витя, предупредил он себя, вполне возможно, что это — провокация.— Не знаю, сеньор советник,— он постарался придать своему голосу беспечность.— Да и чего стоит мнение отдельного человека?!

— Значит, все,— утвердительно произнес Огль.— А мнение отдельного человека порой весит очень много,— он словно рассуждал сам с собой.— Я был прав, вы ничего не поняли. Обряд Упрочения вы приняли за бессмысленную бойню. Это так?

Виктор язвительно усмехнулся.

— Боюсь, глубинный смысл этой церемонии действительно ускользнул от большинства из нас. На Земле уже лет пятьсот ничего подобного не происходило.

Ну вот, высказался. Не нужно быть телепатом, чтобы проникнуть в мои мысли. На тарелочке, можно сказать, выложил. С голубой каемочкой. Ну и черт с ним, я не дипломат. Пусть Фернандес перед ними стелется. А я что думал, то и сказал. Все правильно.

Ничего не правильно. Не можешь сдерживать себя — оставайся на базе и рыдай в подушку. Как Ларсен. Не дипломат? Врешь, голубчик! Сейчас мы все обязаны быть дипломатами. Если эта пышная свора кинется на сотрудников миссии, не последней причиной будет твой разговор с Оглем. Сейчас ты извинишься перед этим палачом в разноцветных тряпках и как можно убедительнее.

— Простите, сеньор советник, возможно, я выразился не совсем понятно, я имел в виду...

— Почему же,— взгляд Огля был задумчив и печален,— все предельно ясно. Но я склонен предполагать, что ничего подобного на Земле вообще не происходило. Никогда.

Много ты знаешь о Земле, сеньор советник! А видел ты хронофильмы о Париже 1572 года, об утре стрелецкой казни, о распятых гладиаторах Спартака? А читал ты о джунглях Вьетнама и атомном облаке над Хиросимой? А название «Дахау» тебе о чем-нибудь говорит? Было, приятель, и у нас все было; и со всем справились. И вас вытащим. За уши. Пинками погоним, но из этой трясины вытащим. Тоже мне — пуп планеты, Королевство занюханное!

Затянувшуюся паузу прервал Огль.

— Вы в плену своих представлений, земляне. Праздник Упрочения наполнил вас яростью и презрением. Вы говорите о дружбе, но ведь дружба основана на понимании...

— Так постарайтесь нас понять,— Черешин дернул повод.— Извините, сеньор, меня зовут.

Ему действительно призывно махал врач.

— Зерно кидают в землю,— с отчаяньем крикнул вслед Огль,— вы же не удивляетесь, что вырастает колос!

Врач растерянно вертел в руках птичье крыло. Из дула его карабина шел легкий дымок.

— Виктор, я не ошибся, это в самом деле изумрудный дятел?

— В самом деле. А где остальное?

— Вот беда какая! Биологи просили, если встретится, для чучела, а я как-то так неудачно прицелился, крыло отшиб.

— А вы, когда стреляли, не подумали, что птица теперь обречена на медленную смерть? — Черешин вовсе не собирался жалеть сконфуженного «коновала».— Чем же вы лучше... этих?!

— Да нет,— хладнокровно ответил Эрих, рассеянно озираясь.— Ничего с ней не случится, новое крыло отрастет. Здешние организмы обладают колоссальной способностью к регенерации. Вы не поверите, Виктор, однажды я лечил короля — ему на турнире сломали несколько ребер — так они срослись за какие-то...

Перед Черешиным словно молния сверкнула.

— Эрих,— сказал он,— мы все ослы. Вы осел, ваш Волков осел, а я — больше всех. А ведь Огль пытался объяснить... В общем, Эрих, кажется, я знаю, как влияет комета на аборигенов.

— Да?— промямлил врач, с беспокойством глядя на Черешина.— Вы, главное, не волнуйтесь, дружок, где-то у меня тут было одно замечательное средство...

— Да не суйте мне ваши таблетки! Я совершенно здоров.— Виктор от души расхохотался. Давно у него не было так легко на сердце.— Говорите, новое крыло отрастет, Эрих?! А вам не приходило в голову, что с тем же успехом у крыла может отрасти новая птица?..

Сообщение делал Эрих Шнайдер. Черешин сидел рядом с Оглем, приглашенным на экстренное собрание миссии. При каждом слове Шнайдера королевский советник одобрительно кивал.

— Таким образом, не вызывает сомнений,— говорил врач,— что уникальная способность организмов планеты к регенерации вызвана излучением кометы. Постепенно эта способность затухает, но каждое появление кометы дает ей новый толчок. А пик этого процесса приходится, естественно, на прохождение кометы в окрестностях планеты.

— Значит, обряд Упрочения...— начал Волков.

— Да,— вступил в разговор Черешин,— его следует понимать буквально. Как упрочение рода человеческого. Жители Королевства, видимо, уже давно оценили мощное влияние кометы. И воспользовались им не для увеличения армии, не для изготовления дешевой рабочей силы. Нет, к чести их,— Виктор положил руку на плечо порозовевшего от смущения Огля,— они стали упрочать талант, здоровье, красоту.