Королевская отравительница

– Никто меня так не называет! – ласково отозвалась она. – Меня зовут Элизабет Виктория Мортимер, извольте.

Оуэн все еще не мог прийти в себя. Он не сумел определить, какого цвета были у девочки глаза. Она все время вертелась, и он не мог рассмотреть, но они были либо синими, либо серыми. Или, может быть, зелеными. Но у нее была выразительная улыбка, которая собирала морщинки вокруг глаз.

– Нам будет очень весело, Оуэн! – сказала она, восторженно сжимая руки. – Я тоже буду жить здесь некоторое время. Вот что говорит мой дедушка! Мы с тобой будем играть вместе и вместе бродить по замку. – Она посмотрела на колонны, оглядываясь вокруг. – Здесь так много мест, где можно спрятаться!

– Я оставлю вас одних, чтобы вы познакомились, – сказал герцог, прежде чем покинуть кухню.

– Моя дорогая юная леди, – раздался кислый голос неподалеку. Это был Манчини, который выглядел более раздраженным, чем обычно. – Вы забираете весь воздух из комнаты. Будьте любезны оставить немного и для нас!

Ее глаза сузились, когда она посмотрела на огромного мужчину, сидящего на стуле. Его упрек ее вовсе не смутил. По правде говоря, он заставил ее сделаться более жесткой.

– Ты – жирдяй, – резко сказала она.

Манчини удивленно вскрикнул.

– Вы все оборачиваете в свою пользу?

– Я сказала правду, – ответила девочка. – Ты самый крупный человек, которого я когда-либо видела! На Севере есть такие толстые животные, что они могут двигаться только под водой. У них огромные клыки! Я видела шкуры, но никогда не видела живых.

– А это здесь при чем? – Манчини изумленно уставился на нее.

– Ни при чем. Ты только что напомнил мне их.

– Вы болтливы, как маленькая сорока, – буркнул Манчини. – Трещите только днем или по ночам, когда люди пытаются спать, – тоже?

– Мне нравится говорить, – ответила она нетерпеливо. – Я говорю даже во сне. Так утверждает моя гувернантка. Я не могу остановиться. – Затем она отвернулась от Манчини, не удостаивая его взглядом, и вернула свое внимание Оуэну, который пытался пробраться в угол, чтобы найти свой ящик с плитками.

Тот был поражен ее бесстрашием, но ему стало интересно, как она поведет себя за завтраком с королем. Оуэн предполагал, что ее болтовня вызовет презрение короля. Сумка ждала на скамейке, поэтому Оуэн поставил ее в угол и сел, чтобы открыть ящик с плитками.

Девочка последовала за ним и опустилась на колени рядом.

– Что ты делаешь? – весело спросила она.

– Оуэн любит складывать их в постройки, а затем сбивать, – объяснила Лиона. – Он довольно тихий, леди Мортимер.

Девочка посмотрела на Лиону:

– Зовите меня Элизабет Виктория Мортимер, пожалуйста.

– Благослови меня Поток, дитя, но это ж не выговоришь!

– Но это мое имя, – любезно повторила девочка. – Мне нравится мое имя. Имя Оуэна мне тоже нравится. Оуэн Кискаддон. Оуэн Кискаддон. – Она вздохнула. – Звучит так ласково. Мне нравится это произносить!

Оуэн вздрогнул, полагая, что Элизабет Виктория Мортимер была, возможно, самым странным и самым раздражающим созданием, которое он когда-либо встречал. Она попыталась взглянуть на ящик с плиткой через его плечо, и он повернулся, чтобы закрыть ей обзор. Ему нужно было подумать. Если она приехала во дворец, чтобы быть его товарищем по играм, как он сможет видеться с Анкареттой Триновай и впитывать ее уроки? Ему нравилось иметь тайну, и он преисполнился решимости не делиться тайной с этой девчонкой.

Он начал раскладывать плитку, чувствуя, как его уши горят от пристального взгляда девочки. Она вытянула шею, чтобы рассмотреть, и он продолжал поворачиваться, чтобы загородить ей обзор. Плитки принадлежали только ему, и ее интерес раздражал.

После того как он установил первый ряд, немного беспорядочно из-за мучившего его беспокойства, девочка обошла Оуэна и села перед ним, чтобы получить беспрепятственный обзор. Оуэн стиснул зубы и посмотрел на нее.

– Это интересно, – прошептала она, положив подбородок на руки, локти на колени. Она замолчала, наблюдая, как он выкладывает еще один ряд. – Позволь мне помочь, и дело пойдет быстрее, – сказала она, приближаясь к ящику. Их руки столкнулись над плиткой. Вместо того чтобы схватить плитку, она схватила его за руку и хитро улыбнулась. – Мы собираемся быть друзьями! – произнесла она полушепотом.

– Я не нуждаюсь в помощи, – сказал Оуэн, не осмеливаясь смотреть ей в лицо.

Ее глаза расширились от удивления, затем недоуменное выражение сменилось улыбкой.

– Отлично. Тогда я буду просто смотреть. – Она снова уместила подбородок на руки и зачарованно наблюдала, как он продолжает укладывать плитки. Теперь она молчала. Это было хорошо. Сначала он волновался, что она будет болтать так много, что он не сможет сосредоточиться. Он взглянул один или два раза и заметил маленькую веснушку у нее на переносице. Вокруг них продолжалась обычная кухонная суматоха, и вскоре Оуэн ничего не слышал – все звуки соединились в тихий гул, когда он снова погрузился в свое занятие. Элизабет Виктория Мортимер молчала и смотрела на замысловатые выкладки, словно зачарованная.

Он закончил постройку и сел на пятки, чтобы оглядеть.