Королевские милости

– Мама поняла, что дым оказывает странное влияние на разум – как мужчин, так и женщин: делает их податливыми, склонными следовать приказам. Именно это свойство дыма делало ее лабиринты такими успешными: ей удавалось убедить зрителей, что чудовища в них настоящие.

Куни кивнул: ему приходилось наблюдать нечто подобное – уличные артисты погружали добровольцев в состояние странной дремоты, и те начинали творить невообразимое: робкие произносили зажигательные речи, смелые прятались в тени, достойные мужчины и женщины кудахтали, как курицы, и гавкали, точно собаки. Это напоминало безумие.

– Однажды принц, знаменитый своей храбростью, пришел, чтобы испытать себя в ее дымном лабиринте. Чтобы доставить ему особенное удовольствие, мама окутала его густым туманом и внушила, что вокруг полно чудовищ, способных изрыгать огонь. Когда принц выхватит меч и начнет защищаться, она собиралась заставить чудовищ отступить, чтобы он получил удовольствие от схватки.

Однако принц, несмотря на репутацию прекрасного бойца, оказался трусом: когда перед его мысленным взором начали появляться чудовища, он уронил меч и с криком выбежал из лабиринта, причем еще и обмочился.

Королю Понаху это не понравилось, и он арестовал маму по обвинению в колдовстве. Ее должны были казнить, но она уговорила своих тюремщиков принести ей кое-какие лекарственные растения – якобы чтобы избавиться от женских неприятностей. Создав дымовую завесу, которая заслонила ее от тюремщиков, мама внушила им желание открыть камеру и сбежала. После этих событий мы перебрались в Кокру, где и старались жить, не привлекая к себе внимания.

– Печальная история, – вздохнул Куни. – Король Понаху думал, что магия дыма – это колдовство, но разве власть не есть форма магии дыма? Она опирается на представление, организацию и силу внушения.

Рисана, склонив голову набок, смотрела на него до тех пор, пока Куни не почувствовал неловкость и не опустил взгляд, не устояв перед выразительными карими глазами.

– Что случилось? Я сказал что-то не то?

– Нет, но, к сожалению, мама умерла. Ты бы ей понравился.

– Неужели?

– Она всегда говорила, что мир не будет устроен правильно до тех пор, пока власть имущие не начнут состязаться друг с другом за то, чтобы оказывать поддержку слабым, а не наоборот.

Куни рассмеялся было, но тут же его лицо стало серьезным.

– В словах твоей матери много правды.

– Такой был ее девиз повелительницы дыма: «Доставлять радость и вести за собой».

Рядом с Рисаной Куни вспомнил свое детство, когда его жизнь была простой, и это позволило ему расслабиться.

Он не понимал, как много политики было в его жизни. Каждое слово, каждый жест имели несколько смыслов, которые ему приходилось отслеживать. Кого все время повторял, что король постоянно находится на виду и говорит даже в те моменты, когда хранит молчание. Люди наблюдают за ним, делают выводы из того, как он сложил руки, как слушает – или не слушает, – как скрывает зевок или пьет чай. И в головах окружающих рождаются бесконечные интриги, одна сложнее другой.

Куни не мог не признать, что иногда ему это нравилось и у него неплохо получалось.

Джиа, хоть и по-своему, тоже была мастером в этой области. Она давно снискала себе уважение, ее одобрения и поддержки искали, в поступках пытались увидеть тайный смысл. И хотя их сердца объединяла удивительная связь, позволявшая понимать друг друга так, как это удавалось не многим, всякий раз, когда оказывались вместе, они продолжали эту игру, разгадывали шарады и искали в словах тайный смысл.

Рядом с Рисаной Куни не испытывал напряжения. Она говорила то, что думала, и легко проникала в смысл его уклончивых ответов. Стоило ей взмахнуть руками, и у Куни возникало ощущение, что туман в его голове рассеивается. Исчезла нужда в лести, обмане и лжи. Рисану не интересовали интеллектуальные игры, без которых его общение с Джиа стало бы невозможным. Рисана сразу распознавала ложь, и Куни казалось, что сама она всегда говорит правду.

Только рядом с этой удивительной женщиной Куни понял, какой утомительной была до сих пор его жизнь. В существовании короля Куни не оставалось места для юноши, который испытал небывалый подъем, заметив некогда летевшего по небу человека.

Рисана не рассказала ему всей правды о своем таланте, который серьезно отличался от способностей ее матери. В то время как та умела оказывать влияние на зрителей, пока дым притуплял их чувства, Рисане лучше удавалось прямо противоположное: очищать разум тех, кто находился под воздействием дыма. Именно она выводила их из лабиринта, после того как вдоволь повеселятся, и показывала, что чудовища, которых они видели, не настоящие.

Она могла манипулировать при помощи дыма сердцами и сознанием людей, заставляя сомневаться в очевидных вещах, однако гораздо больше ей нравилось делать прямо противоположное.