Королевские милости

– Это большая честь для меня, – ответил Кого, тронутый до глубины души словами короля. – Знай: у Мата только меч и дубинка, а у тебя – сердца твоих людей.

После того как генералы взяли под контроль северную Гэфику, Мазоти приказала Тэке Кимо – новоиспеченному герцогу Аралуджи – напасть на короля Аму Понадому, отправленного на прекрасный остров плавучих городов. Понадому панически боялся гегемона и отказался разговаривать с посланниками Куни.

Мазоти решила, что Тэка будет особенно стараться, сражаясь за будущие владения; ей же требовалось заняться оставшимися районами Большого острова.

Центральная и южная Гэфика рухнули под натиском сил маршала Мазоти, как подточенные термитами деревья под ударами тяжелого топора. Оба короля, Нода Ми и Дору Солофи, не уделяли внимания собственным армиям, рассчитывая, что Тэка примет на себя главный удар Мазоти, и теперь им ничего не оставалось, кроме как бежать через реку Лиру в Кокру.

Во время бегства они сжигали все корабли, которые попадались на северном побережье, в надежде, что река, широкая, но недостаточно глубокая для механических крубенов, задержит силы Дасу. Все корабли, ходившие по реке Лиру, по их приказу вернулись в города и порты на южном побережье, под охрану гарнизонов. Несколько боевых кораблей Ми и Солофи отправили в Диму, чтобы контролировать Лиру, а большая часть их флота – точнее, того, что от него осталось после атаки механических крубенов, – должна была патрулировать западное побережье Кокру. Они снабдили свои суда глубоководными сетями, рассчитывая таким способом помешать Мазоти доставить свои войска на механических крубенах.

Мазоти остановилась в Димуши, где обнаружила, что боевые воздушные змеи и шары патрулируют Лиру, не давая силам Дасу ее форсировать. Маршал Мазоти попыталась построить плоты из кусков дерева: дверей, балок брошенных храмов, колес экипажей и даже сломанной мебели, – однако разведывательные полеты вражеских воздушных кораблей позволяли Ноде Ми и Дору Солофи заранее получать предупреждения о происходящем и они отдавали приказы о бомбардировке, как только замечали груды дерева. Те несколько легких плотов, которые людям Мазоти все же удалось незаметно построить, оказались слишком хрупкими, чтобы пережить напор волн Лиру, и развалились на части еще до того, как добралась до середины реки.

Джин Мазоти приказала своим воздушным кораблям атаковать противника. Хотя воздушные корабли Дасу с командами из женщин были быстрыми и маневренными, пилоты Кокру имели больше боевого опыта. Бои в небе над рекой вызывали огромный интерес воющих сторон, но никому не удалось одержать решающей победы.

Ми и Солофи наконец облегченно вздохнули. Если маршал Мазоти не сумеет переправить свою армию через Лиру, решающего сражения не будет еще очень долго.

Мокри сражался с отчаянной яростью: укрепившись на Волчьей Лапе, он заставил Мата дорого заплатить за каждый клочок завоеванной земли. Мата получал удовольствие от схваток с достойным противником, но сообщения из дома вызывали у него тревогу.

Неизменно бесчестный Куни возобновил дружбу со своим старым приятелем – разбойником Пума Йемму, и Мата подозревал, что здесь свою роль сыграла Джиа. Пума Йемму снова получил титул маркиза Порина и возглавил своих конокрадов, которые называли себя «Всадниками ветра». Начались бесконечные атаки на караваны с зерном и продовольствием для армии Мата. Он презирал подобную тактику, но ничего не мог с этим поделать до тех пор, пока мятеж Мокри не будет подавлен. Он удвоил усилия, и кровь вновь полилась рекой.

Мата вошел во дворец в Тоадзе, который отбил у Мокри, чтобы сделать своим временным штабом. Придворные перешептывались, но никто не осмеливался подойти к гегемону, и, нахмурившись, Мата спросил:

– В чем дело?

Один из придворных робко поднял руку и указал в сторону женских покоев дворца.

В ярости он направился в женские покои, решив, что, видимо, одна из жен Мокри устроила скандал, – возможно, пыталась его оклеветать. Захватив дворец, он даже не входил на женскую половину, но, как уже не раз убеждался, проявление доброты часто ведет к неприятностям.

Едва завидев приближающегося гегемона, служанки указывали ему путь, а сами разбегались, словно испуганные кролики, так что Мата приходилось самому открывать двери.

Наконец он пинком распахнул очередную дверь и остановился на пороге.

У стены сидела Мира и вышивала.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как они в последний раз разговаривали. Придворные дамы не знали, что делать, потому что не понимали, утратила Мира благоволение гегемона или нет. Отправившись в поход на Волчью Лапу, Мата оставил Миру в Чарузе.

Она посмотрела на его удивленное лицо, и на ее губах появилась улыбка.

– Я вижу, они решили ничего вам не говорить, чтобы вы сами все увидели. О, придворные! Они не знали, захотите вы со мной встречаться или нет, так что нашли мудрое решение.

Ее жизнерадостный голос успокоил Мата. Мира вела себя так, словно между ними ничего не произошло.

– Не стойте там: вы загораживаете мне свет. Присядьте, пожалуйста. Я приехала кое-что вам рассказать.