Королевский куттер

Браун, завернувшись в плащ, под которым скрывался тючок с припасами, настоял на своей высадке. Прикованный к кровати Гриффитс был бессилен отговорить майора от этой бессмысленной, с его точки зрения, затеи. Он не сомневался в способностях Брауна, но попытка выведать намерения де Винтера выглядела отчаянной. Тогда Гриффитс поручил Дринкуотеру лично высадить агента. Джонсон, плотник, получил задание изготовить пару деревянных башмаков, которые должным образом вымарали, чтобы Браун, принявший одновременно свои меры, мог сойти за неряшливого и насквозь провонявшего рыбака.

Дринкуотер повернул к берегу и шепотом скомандовал: «Весла!». Матросы перестали грести, и через несколько секунд нос гички мягко въехал на отмель. Браун оправил плащ и стал протискиваться между парами моряков. Дринкуотер последовал за ним на сушу, где они намеревались соорудить знак, чтобы отметить место возврата. Шесты от рыболовных сетей как нельзя лучше подошли для этой цели.

— Ну, я пошел, мистер Дринкуотер, — проговорил Браун, вскинув сумку на плечо, и махнул едва различимой в темноте рукой. — До встречи послезавтра. Пожелайте мне удачи, ведь по-голландски я не говорю.

Глядя вслед удаляющемуся майору, Дринкуотер заметил, что горделивая осанка куда-то исчезла, поступь стала нетвердой. Но тут же одернул себя: ходить в сабо занятие и так непростое, а на рыхлом песке — практически вообще невозможное.

Ближе к вечеру того дня, когда им предстояло забрать майора Брауна, «Кестрел» вошел в Шульпен-Гат, пользуясь приливом для рутинного обхода побережья. Пересчитав через прогалины между дюнами мачты голландского флота и подметив возможные приготовления оного к отплытию — в чем все кроме Дринкуотера начали теперь сомневаться — куттер должен был вернуться в море, чтобы в полночь отправиться на рандеву с агентом.

Пока корабль приближался к берегу рядом с батареей у Кийкдуина, Дринкуотер осматривал местность. За их перемещениями наблюдали, как обычно, офицер с ординарцем. Натаниэль перехватил трубу и поймал в пляшущий объектив укрепления батареи. И увидел нечто, от чего кровь похолодела у него в жилах.

Над орудийными амбразурами возвышалось некое сооружение, резко выделяющееся на фоне синего неба и наводящее жуть своими очертаниями. А на виселице, безошибочно узнаваемое благодаря потертым голубым сабо «кестрельской» работы, качалось тело майора Брауна.

Дринкуотер опустил трубу и позвал Джессупа. Боцман подбежал, сразу обратив внимание на холодный блеск в глазах помощника штурмана.

— Сэр?

— Узнайте, не может ли лейтенант Гриффитс подняться на палубу.

Голос Дринкуотера звучал как-то странно, как у человека, вынужденного говорить, когда ему хочется зарыдать.

— Нат, какого черта… — запротестовал Эпплби, появляясь из люка.

— Отставить, Гарри! — рявкнул Дринкуотер, заметив Гриффитса, с трудом поднимающегося следом за хирургом на палубу. Из-под накинутого мундира торчала ночная рубашка, подол которой трепался на ветру.

Не говоря ни слова, Дринкуотер протянул подзорную трубу Гриффитсу и указал на батарею. Наблюдая за реакцией капитана, Натаниэль услышал раскатившийся над морем грохот выстрела. Но места падения ядра не видел, он не отводил глаз от валлийца, который, и так будучи бледен, побелел как снег. Гриффитс опустил трубу и проговорил сдавленным голосом:

— Это дело рук нашего приятеля, Сантоны. Немедленно отводите куттер, мистер Дринкуотер. — И, после паузы добавил. — Выходит, это дьявольское отродье все еще здесь.

После чего повернулся. Отдавая приказы, Дринкуотер смотрел вслед спускающемуся по трапу Гриффитсу, больному, измученному старику. Батарея дала залп, ядра падали вокруг, одно даже угодило в корпус. Уходя с попутным ветром на зюйд и удаляясь от виселицы, Дринкуотер как наяву слышал глумливые крики и смех артиллеристов, ликующих под своим отвратительным трофеем.

Гибель майора Брауна произвела на команду «Кестрела» удручающий эффект. Загадочный армейский офицер сделался практически своим, и крошечная кают-компания без него казалась опустевшей. Ибо Мэдок Гриффитс потерял не просто сослуживца, но человека, с которым его связывала многолетняя дружба. Под покровом тайны, окутывающей их профессиональную деятельность, обоих связали странные и крепкие узы.

— Браун — не настоящее его имя, — пробормотал Гриффитс, и этим ограничилась его эпитафия майору.

Было похоже, что смерть Брауна окончательно загасила фитиль, состояние которого ему так не терпелось выяснить. Каким бы выдающимся распознавателем шпионов не выказал себя Сантона, он явно потерпел неудачу в попытках заставить де Винтера выйти в море.