Королевский пират

Гарри передал Маркусу зажженный фонарь, после чего и сам нырнул в подпол вслед за остальными. Спустившись с лестницы, Николас не успел сделать и нескольких шагов, как споткнулся о чье-то распростертое на земляном полу тело и едва не упал. Маркус поднес фонарь к лицу погибшего: черты его были сведены судорогой страдания, глаза с застывшим в них выражением ужаса выкатились из орбит, полуоткрытый рот оказался полон пены. Над мертвецом склонился Тука:

— Шингази. Он надеялся спастись тут от огня.

Накор, вглядевшись в лицо умершего, вздохнул и покачал головой:

— Бедняга умер от угара. Скверная смерть, ничего не скажешь!

— А что, разве смерть бывает приятной? — с сарказмом спросил его Гарри.

— Еще бы! — ухмыльнулся Накор. — Есть такое снадобье, от которого в голове сперва начинается круженье, а потом тебе представляются всякие чудеса: диковинные цветы и птицы, и красивые женщины, и прежде чем ты от него умрешь…

— Ну, будет об этом! — с досадой прервал его Николас. — Нам нельзя тратить время на пустопорожние разговоры. Давайте-ка обыщем этот подвал и заберем отсюда все мало-мальски ценное. Думаю, мы по праву можем считать любые трофеи своей законной добычей. — Он повернулся к Туке. — Ведь у Шингази не осталось наследников?

Возница мотнул головой:

— Никого, энкоси.

Все разбрелись в разные концы подвала.

Первым о достойной внимания находке сообщил Маркус.

— Эй! Идите все сюда! — крикнул он, и остальные заторопились к небольшому помещению, выгороженному в дальнем углу подвала бревенчатой стеной. Маленький чулан был доверху забит «всевозможным оружием и воинскими доспехами.

При виде этой внушительной груды мечей, кольчуг, шлемов, луков и копий, блестевших в тусклом свете фонаря, Николас присвистнул от удивления и покачал головой.

— Вот так Шингази! При желании он бы ведь мог вооружить целую армию!

Тем временем Гуда вышиб дно из объемистого бочонка и потребовал, чтоб ему посветили. Маркус поднес свой фонарь к бочонку, который оказался доверху набит сушеным мясом. Вынув верхний ломоть, Гуда оторвал от него зубами узкую полоску, прожевал и удовлетворенно кивнул:

— Малость отдает гарью, ну да это ничего. И не такое едали. Сгодится!

Николас оглядел подземелье, тесно заставленное мешками, сундуками, коробами и бочками, и, нахмурившись, с тяжелым вздохом сказал:

— Если мы все это будем открывать, да еще и разглядывать, что там внутри, то и за неделю не управимся. Слишком уж здесь тесно, не повернуться. Надо первым делом поднять наверх все, что ближе к лестнице, и освободить проход для воинов.

В сопровождении Гарри он взобрался по лестнице наверх, чтобы отдать солдатам необходимые распоряжения. Но едва они вышли во двор, как до слуха их донесся оглушительный, негодующий вопль. Николас нахмурился. Он без труда узнал голос Ранджаны.

Близ фургона, в котором до сей поры содержались пленницы, стояли принцесса собственной персоной, Амос, пытавшийся ее урезонить, и охранник, который тыльной стороной ладони стирал кровь с расцарапанной щеки. Ранджана о чем-то спорила с Траском, то и дело переходя на крик, охранник же молча и не без досады поглядывал то на нее, то на адмирала.

— Как это так — нет лодок! — подбоченясь и выступая вперед, так что Амос вынужден был попятиться, верещала принцесса. — Мне надо прибыть в Город Змеиной реки не позднее, чем через две недели, так что придется вам…

— Что здесь происходит? — строго прервал ее подошедший Николас.

— Я пытался заступить ей дорогу, но она на меня напала и выскочила из фургона, — пожаловался воин. — Не мог же я с ней драться, ваше… м-м-м… капитан. А все из-за того, что она услыхала, как кто-то сказал, что трактир Шингази сгорел…

— И решила своими глазами увидеть, в каком положении очутилась по вашей милости, — докончила за него Ранджана, зло сверкнув глазами.

— По нашей милости, — ледяным тоном ответил ей Николас, терпение которого истощилось вконец, — вы сохранили не только жизнь, но и целомудрие, и имущество. Никто из нас на все это не посягал и не посягнет. Но если вы и дальше будете проявлять мне неповиновение и черную неблагодарность, то я не откажу себе в удовольствии пребольно вас высечь…А теперь — живо в фургон и посмейте только нос оттуда высунуть! Увидите, чем это для вас кончится! — произнося последние слова, он поневоле сорвался на крик, походивший скорее на грозное рычание, и даже притопнул ногой от ярости.

Ранджана вздернула подбородок и нарочито медленно, покачивая бедрами, стала взбираться в свою повозку по ступеням приставной лесенки. У порога она обернулась и с угрозой произнесла:

— Когда первоправитель узнает, какие издевательства я принуждена была вытерпеть от грязного, грубого, вонючего варвара-наемника, вы все пожалеете, что родились на свет!

Николас проводил ее взглядом, удостоверился, что охранник плотно притворил дверь фургона, и только тогда повернулся к Траску. На лице принца читалось замешательство.

— Грязного? — не без смущения повторил он. — Вонючего?.. Неужто же, старина Амос…

Но адмирал не дал ему договорить. Оглушительно расхохотавшись, он кивнул и хлопнул принца по плечу.