Королевский подарок

– Ты разговаривала с мамой? Почему она ничего не сказала нам? – По правде сказать, Никита заранее знал, что услышит в ответ. И не ошибся.

– С твоей мамой?! Конечно, нет!

Две самых близких для Никиты женщины много лет находились в состоянии тихой, подковерной войны. Мама подозрительно отнеслась к Ольге с первой минуты и с годами еще больше укрепилась в своей нелюбви. Невестка была из провинции, слишком броская для приличной девушки, а главное, Никита влюбился в нее без памяти. Они встречались четыре года. Когда Ольга училась на последнем курсе, Никита сделал ей предложение, опустив предварительные консультации с родителями – он просто поставил семью перед фактом предстоящей женитьбы. Мать смирилась, но не простила и, конечно, во всем винила невестку. Даже после рождения обожаемого внука отношения не улучшились. Наоборот, появились дополнительные поводы для взаимных претензий. Ольга отвечала свекрови такой же искренней неприязнью и не прикладывала никаких усилий, чтобы улучшить ситуацию. Патент на ее сговорчивость распространялся только на отношения с мужем. Свекрови доставался в лучшем случае вежливый нейтралитет, а в периоды обострения отношений – молчаливый бойкот. Никиту спасало только поверхностное отношение к жизни и завидное чувство юмора. Женщины никогда не вступали в открытую борьбу между собой, зато периодически грызли Никиту то с одной, то с другой стороны. Вполне естественно, он чаще принимал сторону жены, чем только подливал масла в огонь.

– Хорошо, Олюш, я сам ей позвоню. Давай все-таки про Алекса. Что он говорит?

– Он хочет быть креативным дизайнером и работать в рекламе. Хочет поступать в художественно-промышленную академию и совершенно не рвется в Англию. Потом, после окончания учебы здесь, он поехал бы куда-нибудь продолжить образование, но точно не в экономике и финансах. Он весь трясся, когда говорил об этом: боится, что ты будешь настаивать на Англии и на бизнес-школе.

В первый момент Никита готов был взорваться, но вовремя осекся. Побоялся загубить слабые ростки примирения с женой, которые появились благодаря проблеме с сыном. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», – горько усмехнулся он про себя, выдержал паузу и как можно спокойнее сказал:

– Впервые об этом слышу. Почему он мне ничего не сказал?

– Он уверен, что ты будешь против. Давно выучил наизусть все твои аргументы. Ты же сто раз говорил, что работа в рекламе – кромешный ад и последнее, чего ты желаешь своему ребенку.

Это была чистая правда. Никита отлично знал цену выжигающего душу креативного труда. В его недавнем прошлом остались неблагодарные заказчики, их вкусовщина в оценке работ, сорванные сроки, бессонные ночи и неоплаченные счета. Он действительно не хотел такой жизни для Алекса. Однако там же, в прошлом, были моменты триумфа, восторг от удачной идеи и упоительный процесс ее воплощения. Там были клиенты, которые становились его друзьями, призы на рекламных фестивалях и гордость от того, что результаты усилий его команды видели миллионы людей – по телевизору, в журналах, на билбордах и в Интернете. Успех был невозможен без потерь, и чего доставалось больше – зависело от момента.

Неожиданный бунт Алекса, истерика жены и собственные воспоминания выбили Никиту из колеи. Он слушал голос Ольги, но уже не вникал в слова, а только периодически мычал для поддержания разговора. Она продолжала в лицах пересказывать свой разговор с сыном и уже совершенно успокоилась. На фоне проблем единственного ребенка разногласия с мужем отошли на второй план. По крайней мере, на время.

– Никита, что ты молчишь?

– Я думаю, Олюш, – соврал Никита. – Мне надо все это переварить, – а вот это была истинная правда. – Спокойной ночи, любимая, я позвоню тебе завтра.

Ему действительно требовалось время на осмысление. Он чувствовал себя обманутым и одиноким, внутри клокотала злость. Его мир трещал по швам: разногласия с Ольгой по поводу дома, бунт сына, козни матери за его спиной. Никита сделал несколько нервных кругов по гостиной и бегом рванул вверх по лестнице. К третьему этажу скорость пришлось сбавить: сердце колотилось где-то в ушах. Задыхаясь, он вошел в одну из пустых верхних спален и остановился напротив круглых окон. Отсюда, с огромной высоты, сумеречная долина внизу была не видна совсем. Зато в объективах оконных проемов пылало красками вечернее небо.

– Красиво… – Никита матерно выругался. Немного полегчало, ярость начала утихать. Неизвестно почему, его внимание привлекла бронзовая дверная ручка. Она выглядела антикварной, или это была очень удачная имитация. Он недавно слышал что-то на эту тему, только где? Вдруг его осенило:

– Это же Дед хвалился дверными ручками, и как раз на третьем этаже, – совпадения уже не казались Никите забавными. Он постоял еще несколько минут в полной прострации и побрел вниз, на кухню. На душе и в желудке была пустота.