Королевский понт

Онки чувствовала себя как человек, всю жизнь проживший в комнате с бумажными стенами, на которых нарисованы горы, в тот миг, когда некто добрый разрезает стену канцелярским ножом, чтобы несчастный увидел наконец горы такими, какие они есть… Несколько минут назад она точно знала, что у неё нет матери. Всю свою жизнь она сокрушалась, что её родила корова. В течение десяти лет, проведенных в Норде, Онки систематически терпела унижения на уроках физкультуры из-за этого странного нежно-пухлого тела, не всегда позволявшего ей сдавать нормативы. По вине этой дурацкой хромосомы она не выросла выше ста семидесяти сантиметров. Спасибо, мамочка. Да будьте вы прокляты, профессор Тьюри!

Все пронзительные детские обидки и потери ополчились на Онки одномоментно; она ощутила, что ещё мгновение, и она не сможет сдержать нелогичного истерического рваного хохота сквозь слёзы…

"Саймон Сайгон – шлюхан с хромосомой великого диктатора! Это же кому скажи!"

– До свидания, профессор, – Онки удерживала своё лицо из последних сил, казалось, секунда – и маска лопнет, разойдется по швам, точно оказалась не по размеру и в течение всего разговора тянулась, трещала…

Афина Тьюри на прощание не подала руки для пожатия.

– Однажды ты сможешь простить меня, – сказала она, – не торопи себя, я всё понимаю, удачи тебе на выбранном поприще; я видела тебя бластоцистой, доченька, и мне жаль, что я не увижу тебя Президентом.

В раннем детстве, лет до семи, Онки мечтала, что когда-нибудь её мама внезапно найдется: она приедет в Норд ранним утром, пока все спят, на цыпочках подойдет к Онкиной кроватке, тихонько полюбуется на девочку, потом обнимет её, прижмет покрепче и скажет: доченька! Сколько раз маленькая Онки повторяла это слово перед сном! Каким сладким оно казалось!

Мечты порой сбываются так невпопад.

"Доченька."

Закрыв дверь, Онки почувствовала, что дрожит.

"Надо умыться. Холодной водой. Это помогает."

Зайдя в туалет, она снова уткнулась лицом в непреодолимую, как стена, правду.

Из зеркала над раковиной на Онки смотрели внимательные круглые серо-голубые глаза Афины Тьюри.

Глава 11

1

– Вставай, одевайся быстро.

Кузьма спросонок ничего не понимал, томная пелена сна ещё не спала с прекрасных глаз, обращенные к Тати, длинные ресницы слиплись. Юноша неловко сел на постели, соскольнувшее одеяло обнажило нежные смуглые плечи и узкую грудку – на ней – летящей птицей – красиво выступающие ключицы. Длинные здоровые волосы, черные, блестящие, как капроновые нити, торчали во все стороны.

Тати швырнула на постель новые бледно-голубые джинсы, белую футболку с принтом – пингвин на фоне бескрайних снегов – и дешевую бейсболку из ткани "сеточка".

– Это всё моя одежда?

– Нет, моя! – Тати выглядела встревоженной и раздражалась.

– А… лицо? – растерялся Кузьма, – Мне же нечем будет его прикрыть? Где накидка?

– Забудь об этом. Мы летим в Новую Атлантиду. Там тебе больше не понадобится эта дурацкая занавеска для носа. Там демократия, и мужчины, как женщины, ходят с открытым лицом, получают образование, могут работать и имеют избирательное право.

Кузьма встал, споткнулся об атлантийские кроссовки, привезенные для него курьером полчаса назад, выронил одеяло, которое удерживал на поясе… Секунду-другую Тати посчастливилось наблюдать, как самое грациозное и очаровательное мужское существо, какое она только видела в жизни, пытается прикрыть срам…

– Меня-то чего стесняешься, мне собственной башкой за тебя по кредиту расплачиваться, – сказала она буднично, странно блестя большими светлыми глазами.

Тати была пьяна, но Кузьма никогда не видел нетрезвых людей и не мог знать, что с нею. Он покорно выпустил из рук кончик суетливо подхваченного одеяла. Если госпожа хочет, она может глядеть на него. Хармандонский юноша не смеет ослушаться своей владелицы.

Тати откупорила и поднесла к губам офицерскую флягу. Не морщась, проглотила три суровых глотка виски.

Кузьма стол перед нею, опустив руки, порывающиеся скреститься на животе и оградить щитом хрупких пальцев от бесцеремонного взгляда его нетронутые прелести…

Тати отвела внезапно остекленевшие глаза. "Всемудрая, скажи, почему я не сдохла, не взяла в мужья Алана, не купила себе мещанский рай у моря и не зажила так, как хотела жить моя мать? На кой ляд мне понадобились эти проклятые короли?.."

Она повернулась и вышла, стукнув дверью. Кузьма принялся неловко натягивать на себя непривычную одежду – узкие брюки, футболку, кроссовки.

Он не представлял, как можно будет идти на улицу в таком наряде. Но раз ему велела госпожа…

Кузьма глянул на себя в зеркало: худенькие ноги казались ещё тоньше в зауженных штанинах, из болтающихся рукавов футболки беспомощно торчали плечики…

– Ты идешь?– Тати бесцеремонно заглянула в комнату.– Нас ждёт вертолет. Прихорашиваться – не время.

Она нетерпеливым размашистым движением распахнула дверь настежь, и Кузьма проскользнул в проем, опустив голову.