Королевский променад (СИ)

— Да, да, только от тебя и зависела власть тельмаринов, мы уже поняли, — закатил глаза верховный король. — Кажется, я знаю, почему Мираз тебя невзлюбил: твое самомнение выше орландских гор.

— Сейчас он скажет, что является самым скромным человеком во всех мирах, — предупредила Сьюзен. Кольцо тускло поблескивало у нее на пальце, и она то и дело начинала крутить его на фаланге, когда случалось нервничать — новая привычка. Глозель заметил, что она снова его теребит, и вопросительно глянул на нее.

— Надо написать Эду и Люси, — сказала Сьюзен. — Они ведь ничего не знают.

— Эдмунд будет просто счастлив! — хмыкнул Питер, вспоминая, каким взглядом смотрел брат на Глозеля, державшего арбалет нацеленным в спину Питера весь поединок. Да, он не выстрелил, но Эдмунд не раз говорил, что у него каждый раз сердце замирало, когда тельмарский генерал прищуривал черные глаза, смеривая Питера взглядом.

Эдмунд выпустил пар, сразившись; Питер уже привык к мрачному юмору и бесконечному самомнению Глозеля, для Эдмунда же это было в новинку, потому король и генерал говорили на разных языках, не понимая друг друга, а язык мечей прекрасно понимали оба. Сьюзен не стала ни отговаривать, ни мешать — просто покинула их обоих, сказав, что если что, пусть сразу идут к Питеру, он зашьет; никому из них не нужны новые шрамы.

— Ничего себе, — Люси смотрела на Сьюзен во все глаза; они сидели в комнате младшей сестры на кровати, и Люси поверить не могла — кокетка Сьюзен, отказывавшаяся говорить о Нарнии, выросшая в худшем смысле этого слова, с точки зрения Люси, вдруг, как выяснилось, связана с Нарнией куда сильнее их с Эдмундом, у которых есть только разговоры да воспоминания. Питер обмолвился, что Сьюзен и Глозель работают над древней историей Тельмара, начиная с выхода в море первого корабля армады, потерпевшей затем крушение. Люси стало стыдно, что она говорила о ней и думала, будто Сьюзен ничего не интересует, кроме нарядов и приглашений. И ничего ведь не сказала, ни словечка не написала о том, что они здесь делают в Америке! А Питер! Питер-то мог хоть мимоходом обмолвиться, что Сьюзен еще думает о Нарнии.

— Ты привыкнешь, — пообещала Сьюзен, уверенная, что волнение Люси обусловлено присутствием Глозеля и нахождением в его доме. — Он не такой, к каким показался нам в Нарнии. Хотя характер у него не сахар.

— Да я не о том, — отмахнулась Люси. — Просто… я не думала, что можно… найти кого-то здесь, влюбиться здесь. Тут же все ненастоящие. А ты нашла.

Сьюзен никогда не давала понять сестре, что знает о духе Западного леса, потому и сейчас не спросила, виделась ли с ним Люси перед тем, как покинуть Нарнию навсегда. О том, что Аслан сказал им, что в Нарнию теперь вернется только Юстэс, ей по секрету шепнул Эдмунд. О Юстэсе Сьюзен знала немного, были только детские воспоминания о противном мелком мальчишке со вздернутым носом и гнусавым от вечной простуды голосом, но Люси, рассказывая об их приключениях, нарисовала ей полную картину.

— Ты встретила кого-то из старых друзей? — осторожно спросила Сьюзен, имея в виду лесной дух, но Люси поняла по-своему и смешалась.

— Только Каспиана, — она жалобно посмотрела на сестру, и Сьюзен с веселым раздражением поняла, что та боится ей сказать, что Каспиан, видимо, женился. Как глупо, она вспоминает его лицо с трудом, а мысли давно занимает Глозель, которого она не променяла бы на короля, даже появись у нее такая возможность. — Еще Рипичипа! Представляешь, Рип сам отправился в страну Аслана, он у него попросил, оставил шпагу в кувшинках и уплыл. А Юстэс…

Их беседу прервали. Глозель за ворот втащил Эдмунда в комнату и опустил на стул, продолжая зажимать ему другой рукой длинный порез на ребрах.

— Позови Питера, — сказал он Люси, и та, кивнув, убежала во двор, Сьюзен присела перед братом, заглядывая ему в лицо.

— Как это произошло?

— Он намного опаснее Питера, — отозвался Глозель. — Я вошел в раж, стал биться в полную силу, а против меня он все-таки слабоват. Но я задел только раз, он может собой гордиться.

— Приму к сведению ваше экспертное мнение, — отозвался бледный Эдмунд. — И тем не менее, я собой разочарован. Наш поединок не закончен.

— Закончен, — отозвался Глозель.

— Я не упал!

— Ты залил своей кровью мне половину стены.

— Но не упал и не попросил пощады.

— Еще слово, и я отпущу руку, — пригрозил генерал.

— Тогда моя сестра Сьюзен прирежет вас на свадьбе, — невинно улыбнулся Эдмунд. — Вы еще не осознали, что связались с мощной династией, Глозель. Учитесь взаимодействовать.

— Все же мудрость моего народа не знает границ, — проворчал Глозель и, заметив вопросительно глядящую на него Сьюзен, отмахнулся. — У Питера спроси.

Питер ворвался в комнату ураганом и раздраженно посмотрел на Эдмунда, потом вздохнул и принялся доставать из медицинской сумки спирт, вату, пластырь и нитку с иглой.

— Выйдете все, — устало проговорил он, и Сьюзен, обернувшись, заметила в коридоре перепуганную Люси. Надо ее успокоить. Пора снова привыкнуть к роли старшей сестры, о которой она уже успела позабыть, живя в Америке.

***