Королевский тракт

Чуть более трех с половиной сотен человек, нервничающих в ожидании именно этого момента, успели попить немало крови у городской стражи. Многие из них стали настоящими завсегдатаями камер в бывших Казармах городского полка.

Да, одно из самых больших столичных зданий сразу после своей победы ярл беззастенчиво отжал у городского совета, и с тех пор именно стража (тоже теперь подчиняющаяся ему напрямую), владела и отвечала за эту четырехэтажную крепость в центре Нойхофа.

Первое время Игорь не мог полностью доверять городскому полку, поэтому оружие его по-прежнему хранилось на складах внутри, желающие могли приходить туда и, как и прежде тренироваться в огромном внутреннем дворе, но караулы они уже ни несли, и в случае конфликта с новой властью, вряд ли сумели бы там «окопаться».

С тех самых пор это здание стало еще одной опорной точкой на случай подавления неожиданных беспорядков в городе. Но сейчас — Вардхайм беспокоился совсем о другом…

…Возвратившись из цитадели, Вардхайм не вернулся к делам, а проследовал во внутренний двор, чувствуя потребность хоть ненадолго остаться наедине со своими мыслями. Новость была, конечно же, давно ожидаемой, но, как и все остальные, по-настоящему важные изменения, все равно умудрилась прозвучать «словно гром среди ясного неба». Даже для него.

Немолодой воин ни капли не сомневался, что приказ о выступлении уже получили, или готовятся заслушать в ближайшие часы, и по всем остальным уездам. А значит — наконец-то (хотя бы только по мнению Эгира), пришло время решить, чем же закончится эта война.

Так что прежде чем рассказать все это остальным, требовалось привести мысли и чувства в порядок. Именно поэтому он стоял посреди темного двора…

— Ах ты мой красавец! — он как обычно «растаял», почувствовав в опущенной руке ищущий лакомства мокрый нос одного из родовых псов хундингов[88].

Покинув дружину павшего рода вместе со многими бывшими подчиненными, Вардхайм «под шумок» прихватил в городскую стражу и два десятка псов, решив, что они никак не помешают при патрулировании ночных улиц или поиске беглецов.

И не ошибся! Даже разбалованные всеобщей любовью, лохматые барбосы не потеряли от этого ни своего знаменитого нюха, ни тяги присматривать за суетливыми двуногими…

Не найдя в ладони у строго знакомца привычных вкусностей, пес тут же простил недотепу, и принялся со страстью и неприкрытым удовольствием, размашисто драть задней лапой шкуру где-то чуть выше правой лопатки.

Грузно осев на кучу соломы, оставленной именно на такой случай, все еще сонное животное вволю начесалось, и лениво затрусило куда-то в сторону кухни.

Как ни странно, но этой короткой встречи немолодому воину хватило, чтобы избавится от своих нежданных страхов и туманных сомнений. Повеселев, он тоже не стал задерживаться в темноте. Чтобы вокруг ни происходило, но следовала обязательно узнать, как идет очередная бессонная ночь в нойхофской страже.

Война войной, а проверки — по расписанию…

* * *

Караульное помещение — когда-то было огромным пустующим залом прямо у южного входа в Казармы. Когда здание передали «новым хозяевам», Вардхайм тогда осмотрелся, и однозначно понял — нет необходимости растаскивать бардак по всей крепости.

Прикинув, что и как, для ночных смен и будущих пьяниц-дебоширов, выделили именно эту часть.

Половину — огородили под отдых дежурных «дюжин» и общую кухню, еще треть — отвели под камеры, остальное пространство осталось чем-то вроде «предбанника», где редкие ночные жалобщики и задержанные «на горячем», должны были дожидаться своей судьбы. На приколоченных к полу лавочках, или в небольших зарешеченных нишах. В зависимости от того, как они здесь оказались…

Но народ обычно не спешил тут толпиться. Как, кстати, и сегодня.

Когда Вардхайм вернулся в помещение, небольшой полутемный зал оживляло лишь нетрезвое нытье какого-то подмастерья, умолявшего дежурного десятника отпустить его, потому что «мастер узнает — прогонит или оштрафует…» Но зря тот надеялся на сочувствие. Этого товара для пьяных болванов здесь давно уже не держали.

По законам, действующим в большинстве городов, просто зарубить такого гуляку нельзя. Даже если он сам схватится за меч. Так что ни какого сочувствия!

— А ты не бухай, — меланхолично, посоветовал воин, и снова принялся жевать кусок хлеба с колбасой.

С достоинством поприветствовав командира, он снова присел на свое место, и продолжил ленивую перепалку. Не придавай ей, впрочем, особого значения, и поддерживая, скорее от скуки, чем из интереса или какой другой необходимости.

Дальше — внутри уже собственно «караулки» — было куда многолюднее.

Вардхайм знал, что где-то здесь должны были бодрствовать не больше двух десятков человек. Еще один ночной патруль — сейчас должен был находиться в порту, а другой — где-то в «золотых» кварталах или по пути оттуда.