Королевский тракт

…Родовое ополчение способно биться без оглядки на потери, но только на пороге своих собственных домов. Пришедшие в замешательство враги уже практически готовы были бежать, но в этот момент дрогнувших воинов подперли бойцы из второй волны. Они были куда более опытны, умелы, и уж точно заметно лучше снаряжены.

Тулингский вождь, руководивший атакой на правый фланг треверов, мгновенно осознал все нюансы, и вместо того, чтобы повторить самоубийственную попытку обойти, отдал пару команд, после чего его люди мгновенно выстроили надежную стену щитов. Остальных своих бойцов он тут же переориентировал на помощь отрядам, атакующим в центре. После чего сам он вынужден был остаться присматривать за маневрами пращников.

Их офицеры были готовы именно к такому повороту.

Они заранее получили приказ, что если враг не станет сливать своих людей в самоубийственных атаках и догадается просто закрыться от обстрела, то они должны будут остаться и лишь имитировать опасность удара во фланг атакующим, сковывая часть вражеских сил.

При этом стрелки тут же прекратили расходовать дорогие свинцовые пули. Пусть не столь эффективных, но зато абсолютно бесплатных снарядов для пращи сейчас можно было сколько угодно набрать прямо под ногами. А метать в монолитную деревянную стену из щитов — что от одних, что от других — эффект был примерно одинаковым…

* * *

Когда требушеты перенесли «огонь» на рассекреченные калитки и главные ворота крепости тулингов, третья волна уже почти вся успела спуститься. Это были отборные воины обоих племен. Лучшие из лучших и, конечно же, именно в их рядах шли собственные дружины ярлов. Все-таки метатели — это далеко не пушки. С их частотой стрельбы, припечатать удалось не больше пары десятков вражеских воинов.

К этому моменту вдоль северной границы треверского лагеря скопилась огромная толпа. Самый маленький отряд — что-то около 700–800 бойцов, все еще стояли в оборонительной стене, присматривая за пращниками.

Не меньше семи-восьми тысяч человек бились своими телами в баррикады, тщетно пытаясь взойти на них. Самыми успешными оказались те отряды, что подошли к делу не без находчивости.

Поначалу умывшись кровью, они сбились в стену щитов — не такую монументальную, как оборонительная, — но дающую возможность свести потери к минимум. И под прикрытием товарищей, а атакующих было в разы больше, чем обороняющихся, отдельные умники принялись потихоньку растаскивать сложенную из камней стену.

Да, мощные арбалеты в упор поражали убиев и тулингов сквозь щиты, но вдруг выяснилось, что отразив все атаки и перебив массу врагов, треверы могут потерять свои баррикады. В прямом смысле слова.

В центре оборону возглавлял Эгир, и открывшиеся перспективы его изрядно испугали, однако не настолько, чтобы потерять голову. Старый полковник прекрасно знал, что не здесь решалась судьба этой битвы, и его задача лишь как можно больше оттянуть на себя воинов врага, но при это, суметь продержаться …нет, не как можно дольше. «Сколько, сколько нужно…»

Главное противостояние сегодня и правда, разворачивалось на левом фланге.

Под командованием Дольфа были собраны самые лучшие воины.

Здесь стояли спешенные коронные и уездные хоругви, опытнейшие наемники фризы приведенные из-за хребта, городской полк Нойхофа. У всех этих людей были великолепные доспехи, умения, отточенное множеством тренировок, и самое главное — привычка биться вместе. По крайней мере, у большей части из собранных сюда более чем двух с половиной тысяч воинов.

На левом фланге, только не на виду, а за краем лагеря, укрывался и их резерв — почти полторы тысячи всадников. Единственные кому сегодня было доверено биться верхом.

Самый главный сюрприз, который должен был оставаться скрытым до последнего — это отряд сверхтяжелой кавалерии из старшей дружины, и две придворные «сотни» телохранителей ярла — 240 отборных всадников, способных на очень-очень многое, если применить их в правильный момент…

Три хоругви наемников-рушаим — а это почти четыре с половиной сотни опытнейших чужаков, относящихся скорее к средней, чем тяжелой кавалерии, тоже были достойны доверия.

Еще почти шесть сотен, большей частью легких всадников — союзная кавалерия, пришедшая от Людей Равнины, — ее пришлось выпустить из резерва практически в самом начале боя.

Правда, она не лезла в свалку, а, как и пращники на противоположном фланге, скорее только «демонстрировала намерения».

С одной стороны строй треверов на левом фланге был прикрыт лагерем. И там по-прежнему довольно успешно отбивался Эгир, но с другой — было открытое пространство. Казалось бы, не меньше шесть тысяч убиев — практически всех их воины, должны были с легкостью охватить 2 600 (по крайней мере, в начале боя) обороняющихся, прижать к лагерю и вырезать всех до одного, но именно поэтому шесть сотен всадников маячили на виду, сообщая любому желающему, что мысль эта так себе.

Убии уже знали, что такое эти не очень крупные, но чертовски опасные воины.