Королевство крестоносцев (Два века правления европейских рыцарей на древних библейских землях. От взятия Иерусалима до падения Акры)

То же самое, можно сказать, происходило и в Венеции. Финансовая поддержка была более чем формальной, потому что ко времени 1-го Крестового похода Венеция уже была городом с древней историей, и ее торговые связи с Востоком, особенно с Византией, уже насчитывали несколько столетий. Венецианский флот подошел к берегам Святой земли, когда 1-й Крестовый поход был близок к завершению и крестоносцы уже укоренились в Антиохии и Иерусалиме. Мы можем проследить, как происходила первая Венецианская экспедиция, которая началась летом 1099 г. Она достигла Святой земли в 1100 г. и захватила незначительный порт Хайфа. Венецианский монах с острова Лидо, написавший историю экспедиции около 1 1 16 г., основной упор сделал на эпизод перенесения мощей святителя Николая из Мир Ликийских в Венецию, которое было одним из «благочестивых грабежей» того времени. Есть нечто в его описаниях от духа заметок Каффаро, касавшихся Генуи. Ничто не может лучше проиллюстрировать событие, чем прямое цитирование его сочинения: «Три года спустя после начала Крестового похода (повествует монах из Лидо) венецианцы, по причине местонахождения своего города, пользовались кораблями там, где другие использовали лошадей. Эта нация, имевшая больший опыт, чем какая-либо иная, в ведении боевых действий на море и привыкшая к победам, со всем тщанием, несмотря на большие расходы, подготовила огромное число кораблей для обслуживания «Божьего пути» [Крестового похода], снабдив их достаточным количеством людей и военных припасов. И поскольку не было окончательно решено, кто возглавит флот и будет командовать армией, все единодушно обратились к клиру церкви Святого Марка, и ее священники вместе со всем народом просили Генриха, епископа Кастильского, быть rector et preceptor (правителем), а Джованни, сына дожа Микьеле, возглавить армию и флот. Итак, епископ Генрих хотя и неохотно, но был вынужден подчиниться патриарху и приказу дожа и внять молитвам духовенства и простого народа».

Первую экспедицию Венеции на Восток спонсировало государство. Епископ Генрих Контарини, сын дожа Доменико I Контарини, принадлежал к правящей родовой аристократии города и, подобно Даимберту, возглавил экспедицию. Непосредственное командование флотом и армией было в руках Джованни Микьеле, сына правившего дожа Витале Микьеле. Сама экспедиция была организована дожем. Победа над пизанским флотом у Родоса (осень 1099 г.) позволила венецианцам осознать опасность со стороны Пизы и Генуи, недавних пришельцев в Восточном Средиземноморье. Поведение венецианцев отличало причудливое сочетание благочестия и алчности, о чем свидетельствуют условия, выдвинутые для освобождения захваченных в плен пизанцев: «Никогда впредь не войдут они в пределы Византии ради торговых целей, никогда не будут сражаться с христианами; и только в тех случаях, когда их призовет долг защищать Гроб Господень, им будет позволено пройти через наши воды». Предприятие завершилось, и, по словам монаха из Лидо, его участники были увенчаны двумя пальмовыми ветвями, знаменующими паломничество и победу.

Привилегии и обязательства итальянских коммун были не менее важны для будущего колониализма, чем первоначальная организация экспедиции. Кроме их материальных привилегий нас интересует, каким образом формировался их статус, то есть особый тип отношений, которые сыграют важную роль в истории итальянской колонизации. Привилегии не были дарованы непосредственно принимавшим участие в завоевании итальянцам (даже генуэзцам), но всей коммуне и их потомкам. Такие привилегии были обычны для церковных институтов (таких как монастыри) и этнических групп (например, евреев), но для христиан-мирян это было делом новым. Этот факт сам по себе означает появление нового элемента в юридической системе эпохи. Они были, естественно, скопированы с феодальных моделей, но признавали негласно принцип коллективного вассалитета. Но коммуны никогда не были вассалами королевства. Методом проб и ошибок новая форма выражения общественных интересов обретала свою форму.