Королевство на грани нервного срыва

За нашими спинами кто-то остановился. Ага. Послышалось восторженное «О-о-о!» и обращение к нам:

– Простите, не могли бы вы отойти подальше? Вы загораживаете обзор.

– Пожалуйста, – сказал маэстро.

– Боже, какое полотно! Какие краски, какой воздух, какой свет! – все это изрекала ненятного возраста дама в бархатном платье. – Как прекрасно выписаны руки и это легкое кольцо на пальце… Когда здесь появилась эта картина?

– Да мы вот сейчас ее повесили.

– Полно шутить!

– Мы не шутим. Вот автор картины, а я его меценат.

– Чудеса! Дамы и господа! Дамы и господа! Прошу вас, все сюда!

Народ собрался, и восторженное «О!» снова зазвучало.

– Дамы и господа, – лицо нашей визави сияло. – Вы видите перед собою чудо живописи. Но кроме того, вот автор дивного полотна… Маэстро Рафачелли, а это его меценатка…

– Оставим в тайне мое имя.

– Я прожила долгую жизнь, – сказала дама. – Я была во многих галереях и залах. Я писала стихи о картинах, которые казались мне прекрасными…

– Это же Роза Рочестер, великая поэтесса, – зашептались в народе.

– Эта картина перевернула мою душу. Стихи больше не нужны. Отныне я посвящу себя уходу за больными и страждущими.

Поэтесса преклонила колени перед картиной, и все мы сделали тоже. И из картины словно излилось сияние и почило на нас. Мы встали полными сил творить добро.

За неделю, что мы прожили в столице, к картине не иссякала очередь жаждущих просветления. Картина исцеляла недуги, утешала, радовала. И наверное, именно поэтому особая коллегия жуков-искусствоведов решила с нею разобраться.

Поскольку мы неотлучно дежурили у картины, то стали свидетелями сего процесса.

Явились три жука-пожарника в красных мундирах (на это время посетителей выгнали) и стали смотреть на картину.

– Ничего здесь такого не вижу, – сказал первый жук. – Шероховатости и мазочки. Скипидаром пахнет.

– Да, что-то невнятное, – согласился второй.

– Но если народ так к ней тянется, значит в ней что-то есть? Может, все же стоит запретить?

– Милейшие господа, – молвила я, кланяясь. – Вы же сами видите, что в картине нет ничего особенного. Так зачем запрещать? Посмотрят и уйдут. А галерее опять-таки прибыль в кассу. Постепенно все забудется.

– Мудрое решение, – сказал жук. – Ну пусть смотрят. Пару охранников еще поставим и компот-машину. Тоже заработок.

Когда жуки ушли, маэстро в обмороке осел мне на руки:

– Я думал, они запретят!

– Ничего, пролетели, улыбнулись и помахали. Картина остается.

Да, картина оставалась, но нам-то надо было возвращаться! И нужны были верные люди в столице, которые бы охраняли картину, и такие люди нашлись.

Не знаю почему, но картина стала знаменем Сопротивления. Говорили, что это спящая Свобода, но она проснется, встретит нас и поведет против врагов.

Сопротивленцы были суровые и надежные люди, и я поняла, что им могу доверить картину со спокойной душой. А когда мы покидали столицу, то видели толпы паломников всех возрастов и сословий – они шли поклониться картине и получить исцеление и утешение.

Когда мы вернулись в замок, его величество дядюшка Уолтер хотел отрубить мне голову. Но Фипс его остановил – кто золото делать будет? Меня ждала впереди сложная работа, я даже толком не поговорила ни с кем в замке, а уезжая, плакала. Не знаю почему. Вроде жизнь не так уж и страшна и я достигла в ней таких высот, что и поверить страшно, а вот поди ж ты… Маттео заметил, что я реву, и молча протянул мне носовой платок. Какой же он замечательный! Маттео, в смысле, а не платок.

Марсий – самый жаркий месяц литанийской весны. Я увидела, что повсюду уже сошел снег и на полях появилась первая зелень. Над ней кружилась невинная мошкара – комарики, поденки, но я испытывала отвращение даже к ним – потому что любой из них может быть шпионом Святой Юстиции, которая, оказывается, планирует свергнуть короля и установить собственную диктатуру инсектоидов. Это сказал мне дядюшка Уолтер. А Фипс рассказал, сколько раз короля пытались ужалить ядовитые насекомые, сколько раз травили ему питье и пищу… В общем, не все так просто в нашем королевстве. Оно действительно на грани нервного срыва, если можно так выразиться.

Я так легко согласилась в буквальном смысле озолотить королевство, потому что это было самое простое, что я пока научилась делать. Спасибо мессеру Софусу, это все его уроки. Кстати, как давно мы не виделись! Наверное, мой покровитель потребовался другим мирам, но я знаю – случись со мной беда, он придет и надает пенделей за то, что не умею сама справляться с ситуацией.

И вот мы на месте, все уже приготовлено, и ждут только меня. В своей палатке я переодеваюсь в теплый костюм, который обыкновенно носят мужчины в пору зимней охоты. Маттео остается снаружи, а Люций и Собака идут со мной.

Охранник откинул брезентовую дверь, и мы пошли по небольшому коридору – деревянный настил и арки, крытые брезентом. Чем ближе подходили к куче, тем сильнее становились ее ароматы – весеннее тепло позволило и куче оттаять.

– Как же ты вынесешь эту вонь? – ахнул Люций.

– Прекрасно вынесем. Вот, смотри, тряпичные маски, пропитанные мятной мазью и камфарным маслом.