Королевство на краю моря (ЛП)

— У тебя куча проблем! — прокричала Грейнджер, но вид сразу приняла какой-то совестливый и неуверенный. Вариться в вине ей нужно как можно дольше. Виноватая Грейнджер – тихая Грейнджер. — Я… я надеюсь, никто не умер.

Впору было расхохотаться тем самым смехом, который сопровождает тебя в случаях, когда жизнь безостановочно рушится. Смехом, за которым следуют эмоции сильнее и глубже: ярость, скорбь, безнадежность. Драко смотрел на нее в упор, с холодком и не мигая, сверля взглядом, впиваясь, пока она не отвела глаза.

— Завтра я приду.

Если повезет, завтра он будет бесконечно далеко.

Грейнджер отступила еще на шаг, разгладила рубашку. Она в чем-то сомневалась, и было интересно, сильно ли надавит.

— От тебя пахнет виски.

От удивления Драко моргнул. Вот она предположила, что у него умер близкий, и тут же подчеркнула, чем он топит горе. Грубая овца.

— От тебя — чернилами и потом, — он поморщился от отвращения, будто от нее несло дерьмом и гнилью, что замечательно сработало. Щеки у нее загорелись, пальцы вцепились друг в друга. От Грейнджер обычно пахло чернилами, кофе и старыми книгами, что его нисколько не раздражало.

— Лучше возьми на завтра отгул, — она опустила глаза в пол, поддерживая непринужденный тон.

Драко отрыл рот, язык замер у кромки зубов. Да, он возьмет отгул. Если его еще никто не заподозрил, это даст ему фору.

— Обязательно.

Грейнджер кинула на него взгляд, выждала секунду и кивнула. Обхватила себя за пояс, потом сложила руки на груди, почесала плечо. Глянула на него с жалостью, он ответил враждебным видом, словно пытаясь выжечь ей глаза изнутри, но они остались на месте, а ему на грудь будто накатила волна.

— Кто-то из близких?

«Близкий настолько, что вышло убить, Грейнджер. Как тебе? Сойдет же за ответ, за которым ты гонялась семь месяцев, швыряя в лицо мне, неудачнику-Пожирателю, обвинения и свои убеждения». Ей бы понравилось. В глазах бы зажегся огонек, на губах — та самодовольная, всезнающая улыбка, когда она бы, разумеется, во всеуслышание объявила, что была права. Но сейчас… после того, как шоры прошлого спали с ее глаз, после разговоров, что велись почти без напряжения, смеха в ответ на его слова, привычных «доброе утро» и бананового кекса, который она оставляла для него на подносе…

Драко не назвал бы ее другом. Она — Грейнджер, что теперь значило гораздо больше, чем раньше, но в гости он никогда ее не звал. Сталкивался с ней иногда, приветствовал кивком в ответ на улыбку. На прошлой неделе она полчаса проболтала с ним в аптеке, а он непонятным образом очутился в кафе, где еще час они пили кофе. По случаю или почти целенаправленно ходил с ней в паб после работы и обедал в кабинете, потому что некуда было идти. Может даже, в голове у него пару раз мелькали шальные мысли, когда она слишком сильно перегибалась через стол, бежала на вызов или потягивалась, скрещивая в воздухе руки, отчего натягивалась рубашка. Но другом она не была. Драко все еще с трудом свыкался с Грейнджер, которой она была и которой стала. От грязнокровки к маглорожденной. Мысленно он видел ее именно так, вровень с дорогой его жизни и убеждений. Знакомство с Грейнджер за пределами прошлых отношений до сих пор не укладывалось в голове.

Опять жалость, и он отвел глаза.

— Не придешь в среду, пришли сову. — Драко кивнул, она на выходе поймала его за рукав. — Мне жаль. Что бы ни произошло. И если нужно…

Он смотрел на нее в упор, и Грейнджер медленно отпустила его руку. Спутанные кудри, пальцы в пятнах от чернил, широко раскрытые глаза. Сегодня он мог видеть ее в последний раз и не знал, как к этому относится. Не знал, был ли смысл вообще что-то чувствовать, но внутри скребло. Возникла какая-то странная паника, которой не было до этого, и она раздражала его до дикости. Хотелось ее задушить, подавить, оставив острые кромки лишь для вещей гораздо важнее.

— Ладно, — Драко еще раз кивнул, ловя на себе беглый взгляд — последнее, что о ней запомнит, — и развернулся.

— Хорошо.

Открыв дверь, он шагнул в коридор и, может быть, если признаться себе, перед тем как захлопнуть ее, исподволь глянул на прыгающие кудряшки. Через несколько часов после ухода Грейнджер Драко вернется, а потом уйдет навсегда.

Четыре

Дети быстро учатся получать желаемое. Не в силах дотянуться, удержать, съесть, завладеть, они умудряются убеждать других, кто выполнит за них работу. Мы плачем, кричим, топаем, устраиваем сцены, улыбаемся — и получаем, что хотим. Это лишь утвердило веру Драко в то, что все люди в глубине души без сомнения, а иногда и без меры эгоистичны. Хочу, хочу, хочу, мое, мое, мое. Детьми мы почти безотчетно учимся лгать и управлять — и всегда в раннем возрасте. Там, где другие бы остановились, он отточил навыки до блеска.

Драко замешкался с чемоданом, с непривычки держать тот до странности маленькими руками и слабой хваткой. И чтобы продвинуть чемодан по гладкому деревянному столу, наклоняться пришлось дальше. Мужчина напротив откинулся на спинку, тяжело выдохнул, не пряча ухмылки, а грузная женщина у стены шагнула откинуть крышку.