Королевство пепла (ЛП)

Стол станет раскаленным, и запах горящей плоти заполнит ее нос, и она не сможет остановить его, остановить его; она будет кричать в агонии, так как ожоги просочатся дальше, сквозь кожу к костям…

Давление в ее теле, ее голове, исчезло. Это ушло на второй план, поскольку Каирн вытащил свернутый мешочек из другого кармана. Он положил его на полосу черного бархата, и она смогла разглядеть тонкие инструменты внутри.

— Ибо, когда нагревать стол наскучит, — сказал он, поглаживая набор инструментов. — Я хочу посмотреть, как далеко ожоги проникли в твою кожу.

Желчь подступила к горлу, когда он взвесил огниво в руках и подошел ближе.

Затем она начала слабеть. Было не важно, кем она была, ее собственное тело вскоре расплавится, как и любое другое, когда стол нагреется.

Рука, которая опустится на нее. Это была рука, которая опустится на нее и она выдержит это. Даже когда слово сорвалось с ее языка.

Пожалуйста.

Она попыталась проглотить его. Пыталась сдержать его, когда Каирн присел рядом со столом, поднимая огниво.

Ты не уступишь.

Ты не уступишь.

Ты не уступишь.

— Подожди.

Слово было словно нож.

Каирн остановился. Сев еще ниже.

— Подожди?

Аэлина тряслась, ее дыхание было прерывистым.

— Подожди.

Каирн скрестил руки на груди.

— У тебя есть что-то, что ты наконец хотела бы сказать?

Он позволил ей пообещать что-то ему, Маэве. И тогда эти огни все равно загорятся. Маэва не услышит о ее уступчивости в течение нескольких дней.

Аэлина встретила его взгляд, ее пальцы в перчатке надавили на железную плиту под ней. Последний шанс.

Она видела звезды над головой. Это был такой же большой подарок, как и все, что она получила, больше, чем драгоценности и платья, картины, которое она когда-то жаждала и коллекционировала в Рафтхоле. Последний подарок, который она получит, если сыграет в игру, шанс поиграть в которую ей выпал. Если она сыграет правильно.

Чтобы положить конец этому, прекратить это. Перед тем, как Маэва сможет надеть вокруг ее шеи ошейник из камня Вэрда.

…

Рассвет приближался, звезды тускнели одна за другой.

Рован прятался вблизи южного входа в лагерь, его сила слабела.

Палатка Каирна лежала в центре лагеря. Миля с половиной лежала между Рованом и его добычей.

Когда охранники начнут меняться, он перекроет воздух в легких. Перекроет воздух в легких каждого солдата на своем пути. Скольких он знал? Скольких он тренировал? Небольшая часть его молилась, чтобы их было мало. Если бы они знали его, они поступили бы мудро и сдались. Однако он не собирался останавливаться.

Рован достал топор с боку, длинный нож уже сверкал в другой руке.

Спокойствие умерло в нем несколько часов назад. Дней назад. Несколько месяцев назад. Еще несколько минут.

Шесть охранников в лагере ушли со своих постов. Часовые на деревьях позади него, не подозревая о его присутствии этой ночью, увидели бы действие в тот момент, когда их товарищи-часовые затихли бы. И, конечно же, заметят его, когда он сломает деревья, пересекая узкую полосу травы между лесом и лагерем.

Он думал насчет полета, но воздушные патрули летали всю ночь, и если он, столкнувшись с ними, израсходует больше сил, чем ему нужно, а также будет отбиваться от стрел и магии, которые, несомненно, будут стрелять снизу… Он потеряет жизненно важные резервы его энергии. Так что пешком это был бы, жесткий, очень жестокий бег в центр лагеря. Затем, либо с Аэлиной, либо с Каирном.

Живым. Он должен был оставить Каирна живым. Достаточно, чтобы очистить этот лагерь и добраться до места, где они смогут вырезать из него каждый ответ.

Иди, тихий голос. Иди сейчас.

Сестра Эссар посоветовала подождать до рассвета. Когда движение было самым слабым. Как она уверяла, что некоторые охранники не придут вовремя.

Иди сейчас.

Этот голос, теплый и все же настойчивый, потянул. Подтолкнул его к лагерю.

Рован обнажил зубы, его дыхание было прерывистым. Лоркан и Гавриэль ожидали сигнала, вспышки его магии, когда он достаточно далеко войдет в лагерь.

Сейчас, принц.

Он знал этот голос, почувствовал его теплоту. И если сама Леди Света прошептала ему на ухо…

Рован не дал себе время на размышления, на гнев на Богиню, заставляющую его действовать, которая с радостью пожертвует его мэйтом ради Замка.

Итак, Рован сконцентрировался, пустил лед по венам.

Спокойствие. Точное. Смертельное.

Каждый взмах его клинков, каждый взрыв его силы должен быть обдуман.

Рован послал магию в сторону входа в лагерь.

Стражники схватились за горло, вокруг них был слабый щит. Рован разрушил их половиной мысли, его магия вырвала воздух из легких, из их крови.

Позднее они сбились с толку.

Стражники кричали с деревьев, раздавая приказы «Тревога!».

Но Рован уже бежал. И от часовых на деревьях остались только крики, задержавшиеся на ветру, они были уже мертвы.

…

Небо медленно рассветало.